Французское воспитание. Метод мадам Дольто

Оглавление

Границы языка тела

Дольто не отрицает важности обоняния, осязания и всех тех чувств, свойственных ребенку уже в первые дни после рождения, но она считает, что они должны обязательно сопровождаться речевым окружением. А если на протяжении долгого времени общение с ребенком сводится только к телесному контакту, если родители ограничиваются только жестами и удовлетворением физиологических нужд ребенка, процесс его гуманизации, то есть превращения в полноценного человека, будет происходить с отклонениями. «Те, кого воспитывают, как щеночка или любое другое домашнее животное, будут и воспринимать себя таковыми, и по мере роста в них будет проявляться агрессивность» (11). И эту же мысль высказал Януш Корчак. Он утверждал, что ребенок, которого воспитывают, как вещь, которым пытаются манипулировать для достижения собственных целей, никогда не проявит доброты и сочувствия, если недополучил их сам.

«Мы осыпаем ребенка ласками, полагая, что тем самым проявляем к нему доброжелательность. На самом деле, это мы сами пытаемся найти спасение и надежду в его объятиях, пытаемся избежать сиротства и одиночества (…) «дай я тебя приласкаю, потому что мне грустно» или «поцелуй меня, а за это я дам тебе все, что захочешь». Но все это не имеет никакого отношения к доброжелательности. Это всего лишь эгоизм» (12). «Человечность находит свое воплощение в словах» (13), а гуманизация ребенка посредством языка начинается еще задолго до его рождения (за исключением глухих детей), но чтобы превратить ребенка из маленького дикаря в маленького человека, предстоит сформировать у него «необходимый запас слов» (14), научить их использовать в речи. И на родителей возлагается задача передать ему «символическую функцию языка, передать ему свои навыки владения языком» (15). Ребенок, лишенный возможности произносить слова и говорить, лишенный взрослого, готового его выслушать, превращается в объект фетишизации, сконструированный в соответствии с желаниями родителей. Дольто описывает застывшую улыбку таких малышей, которая свидетельствует о стремлении подчиниться воле родителей, отнимающей у них всякую свободу. Воспринимаемый как предмет, как нечто овеществленное, ребенок в таком качестве значит даже меньше, чем домашнее животное. Короче говоря, гуманизация возможна только лишь посредством использования вербального языка, посредством речевого взаимодействия. И слово в этом процессе играет главенствующую роль уже с первых дней жизни ребенка, знаменуемых таким светским или религиозным ритуалом, как, например, присвоение имени, о постепенном исчезновении которого Дольто с сожалением свидетельствовала.

Присвоение имени ребенку

Этот основополагающий акт, традиционно входящий в обязанности отца, в наши дни потерял свое значение, поскольку первичное оформление документов и присвоение имени организовано теперь в большинстве роддомов, и отцу не остается ничего другого, как отправиться в мэрию в отдел записи актов гражданского состояния, чтобы зарегистрировать ребенка. Дольто с сожалением относилась к утрате этой традиции. Отца лишили его роли основателя рода, а ребенок «в символическом смысле становится сиротой… объектом бездушного администрирования с неограниченными полномочиями» (16). Кроме того, в медицинских учреждениях появилась тенденция называть всех участников этого события обобщенными терминами: «молодая роженица», «новорожденный» и т. д. Но что касается ребенка, только что появившегося на свет, «то он не просто «новорожденный», у него есть фамилия, которой он связан с целой чередой предков, имя, которое для него старательно выбирали» (17), – утверждает Дольто. Нужно охранять эту новую идентичность, только что обретшую жизнь, так как пренебрежение ею не может пройти без последствий.

Психоаналитик даже отсылает к сказкам, свидетельствующим о народной мудрости: точно так же, как все, что сказано возле колыбели ребенка, чревато последствиями, так и акт присвоения имени не пройдет бесследно. И этот момент тем более важен, что малыш на всем протяжении периода нахождения в чреве матери не только слышал ее голос, но и улавливал «низкие тона» своего отца. Впрочем, по мнению Дольто, должна быть некая торжественность в представлении друг другу. Этого человека, ее мужа и отца, должна представить ребенку мать. И то же самое должен сделать отец по отношению к своей жене, ставшей матерью. Это своего рода интронизация, встреча нового человека, светская церемония, имеющая большое значение в символическом плане. И далее Дольто уточняет: «Очень важно, чтобы именно мать сказала ребенку, кто является его отцом, и чтобы отец заявил о своей готовности нести ответственность за него. Он, наконец, пришел в этот мир, он родился, чтобы приобщиться к языку» (18). Было бы идеально для ребенка, если бы его встретили оба родителя, которых бы объединяла общность чувств, эмоций, человеческой теплоты и языка.

И последнее замечание относительно языка имеет большое значение в том смысле, что этот треугольник отец – мать – малыш в дальнейшем поможет ребенку вступить в реальные вербальные взаимоотношения. Так как, слыша, как разговаривают родители, он постепенно ощутит необходимость различать слова, понимать в силу своих возможностей их смысл. И такое вряд ли произойдет, окажись ребенок в полном симбиозе только с матерью. Такой симбиоз будет способствовать невербальному и почти автаркическому общению между матерью и ребенком, то есть самодостаточному и закрытому от остального мира общению, далекому от структурированной речи.