Крокодилий сторож

Оглавление

Она оставляла свою сумку в ячейке хранения и всегда представляла себе, что все это – ее собственность. Как в американском колледже. Это было бы лучше, чем членство в каком-нибудь VIP-клубе. Здесь она могла сидеть часами и листать энциклопедии в кожаных переплетах, записывая в свой блокнотик кое-какие мысли. Предстоящая учеба была для нее чуть ли не второстепенной по отношению к пребыванию в библиотеке, необходимым поводом приходить сюда.

Отец по-прежнему был настроен скептически, ему казалось, что ей стоит взяться за что-нибудь прикладное. Если не за делопроизводство и бухгалтерский учет, которые совершенно точно обеспечили бы ей рабочее место, то по крайней мере за иностранный язык. Она не будет служащим ни в коем случае, она всегда знала, что будет писать. Естественно, она станет писателем, возможно, в какой-то степени будет связана со средствами массовой информации. Она молода, у нее все впереди. Время мечтать, влюбляться, путешествовать, время повзрослеть, не ожесточившись, состариться, избежав болезней и сожалений об упущенном.

Она оставила свой видавший виды дамский велосипед у специальной подставки на площади Сёрена Кьеркегора среди множества других велосипедов и в последний раз в своей слишком короткой жизни направилась к главному входу в Королевскую библиотеку.

Глава 6

– Ну-ка, дружок, подними еще раз локти, и я гарантирую, что твоя шикарная ветровка не станет грязнее, чем сейчас.

Йеппе покорно приподнял локти и устало посмотрел на Рене, протирающего барную стойку. Подколки Рене были неотъемлемой частью удовольствия от похода в «Оскар Бар», они позволяли почувствовать себя, как дома, в слишком шумном баре с несуразными кофейными столиками и настенными зеркалами. В это заведение его тысячу лет назад привел Йоханнес, когда они познакомились в Школе зрелищных видов искусства Фреди Педерсена на Амагере. Они должны были стать актерами, но лишь Йоханнес прошел этот путь до конца. Йеппе решил, что это была сомнительная, легкомысленная затея, вовремя признал посредственность своего таланта и бросил учебу. Нельзя же, в самом деле, провести всю жизнь в мечтах. На несколько последующих лет пришлась волна популярности фитнеса, и он наслаждался работой инструктора на велотренажере на последнем этаже «Скалы». За это время он успел тихо-мирно повзрослеть. Когда один из коллег поступил в школу полиции в Брёнбюэстере, он воспринял это как неплохое сочетание возможности применить недурную физическую подготовку и потенциально солидной карьеры. Он не успел как следует поразмыслить об этом, просто взял и отправил заявку.

Единственным, что осталось у него со времен актерской школы, была дружба с Йоханнесом, обширный музыкальный каталог где-то в недрах мозжечка да «Оскар Бар». Так как это место находилось на расстоянии плевка от полицейского управления и изобиловало холодным пивом, он не видел причины идти куда-то еще. Они с Анетте частенько захаживали туда после работы, хотя их коллеги не уставали потешаться над тем, что дуэт следователей «Вернер & Кернер» зачастил в гей-бар. Вдвоем!

По дороге с Клостерстреде он позвонил Терезе. Он сам не знал зачем. Просто захотел услышать ее голос. Она не ответила. Последний раз, когда он звонил ей, чтобы попросить забрать сапоги для верховой езды, она сказала ему, что хватит. Перестань названивать мне, Йеппе! И бросила трубку.

Он задался вопросом, когда ему перестанет делаться больно всякий раз, когда он слышит ее голос в телефоне, и сколько еще он будет искать этой боли. Ему захотелось пива. Ради вкуса и шипения, но прежде всего для того, чтобы почувствовать себя мужчиной, наслаждающимся пивом. Рене поставил на стол два «Хайнекена», Йеппе отыскал в кармане куртки банкноту и отправился к столику в углу, который они с Анетте всегда занимали, если он был свободен. Она вопросительно посмотрела на него:

– Ты недавно звонил Терезе?

– Ага. Сказать привет.

– Ты же врешь. Подошел Нильс?

– Не лезь не в свое дело!

– Черт, Йеппе, может, пора уже успокоиться?

– Заткнись! Я не шучу. Тебя это не касается.

Анетте обтерла горлышко бутылки рукавом и, покачав головой, сделала глоток; она собиралась парировать, но передумала. Несколько минут они пили молча. Спина у Йеппе болела.

Он вытер пальцы о штаны и достал блокнот.

– Ну ладно, что у нас есть? – спросил он.

Юлия Стендер, 21 год. Убита ночью у себя дома на Клостерстреде, 12. Никаких очевидных свидетельств в пользу сексуального мотива, что само по себе важно отметить, зато имеется искусно-жутковатый орнамент на лице.

Йеппе кивнул.

– В последний раз ее видели?..

Анетте обратилась к планшету, выругалась, схватила очки для чтения, водрузила их на самый кончик носа, снова выругалась.

– Вот здесь. Сайдани просмотрела смс и сообщения в Фейсбуке. Вчера вечером в Доме студента на Кёбмэйергеде состоялся концерт, который посетили многие из окружения Юлии Стендер. Группа называется… хм-м, что-то типа «Vutbajns», не знаю такой. Но Юлия тоже там была. Она зачекинилась там в Фейсбуке. Бармен утверждает, что она была веселой, как всегда, если можно так сказать о том, кого видел всего пару раз в жизни. Она пила пиво, много с кем болтала – Фальк уже занимается обзвоном – и ушла, насколько мы знаем, около 22 часов. Сказала, что устала и пойдет домой. И она-таки пришла домой. Это мы уже знаем. Хочешь повторить?

Йеппе поймал взгляд Рене и поднял указательный и средний пальцы в виде «V», однако Рене, казалось, понятия не имел, что означает этот жест, и продолжал беседовать с парнем в серебряных шортах. Анетте как ни в чем не бывало тараторила дальше: