|
Оценить:
|
Крокодилий сторож
2
Тогда он сжал кулаки. И здесь адекватная реакция. Проклятые ботинки! Он попытался сдвинуть их, чтобы оказаться непосредственно на полу, но ничего не получилось. Он посмотрел в направлении нижней части своего туловища, стараясь сфокусировать взгляд на неподатливых туфлях. Неприятное ощущение в желудке вдруг выросло в огромный удушающий ком, распиравший все тело. Кроме ботинка, из-под его старческих ноющих бедер торчала чья-то голая нога, а чуть дальше виднелось и искривленное тело, откуда нога брала начало. Она напоминала конечность манекена, но Грегерс ощутил мягкую кожу, касавшуюся его руки, а потому сразу все понял. Он приподнял руку и увидел кровь – на своей коже, на полу, на стенах. Кровь была повсюду.
Сердце Грегерса затрепетало, как волнистый попугайчик, стремящийся вырваться из клетки. Он был обездвижен, и его бессильное тело охватила паника. Вот я и умираю, подумал он. Он хотел закричать, но голос, способный издать крик о помощи, покинул его много лет назад. Из глаз покатились слезы.
*
Эстер долбила по будильнику, пытаясь положить конец адскому трезвону, грозившему расколоть ей голову. Переход от сна к реальности был тяжким и неотчетливым, и лишь на третий раз она поняла, что звук исходит от входной двери. Причем весьма и весьма настойчивый. Два мопса, Эпистема и Докса, истерично лаяли в ревностном стремлении защитить свою территорию. Она заснула прямо на покрывале, и на лице образовались такие глубокие отпечатки, что их можно было почувствовать на ощупь. Дьявол. Выйдя на пенсию около года назад, она позволила себе окончательно превратиться в «сову» и редко вставала с постели раньше десяти часов. Старинные латунные часы с двумя пастушками, доставшиеся ей от матери, показывали 8.35. Она не знала никого, кто мог бы заявиться в такую рань. Если это окажется проклятый почтальон, придется запустить в него чем-нибудь тяжелым. Да хоть теми же пастушками.
Замотавшись в лиловое шелковое покрывало, она поковыляла к двери, голова раскалывалась. Неужели накануне она почти прикончила коробку красного вина? Наверняка она выпила больше пары стаканов, которые обычно позволяла себе в процессе творчества.
Тело ныло и сопротивлялось утренней рутине: растяжка, дыхательные упражнения, овсянка с изюмом. Возможно, придется даже прибегать к болеутоляющим, раз уж сегодня все так неудачно складывается. Эстер встряхнулась и глянула в глазок.
На лестнице стояли мужчина и женщина, Эстер их не узнала. Но она была без очков, к тому же вряд ли могла запомнить каждого из многих сотен студентов, за долгие годы прошедших через учебную аудиторию на Ньяльсгеде. Кроме того, она почти с уверенностью могла сказать, что эти двое не принадлежали к числу бывших студентов-литературоведов. Они выглядели чересчур решительно для выпускников университета. Женщина была высокого роста, широкоплечая, в тесноватом синтетическом пиджаке, с узкими губами, накрашенными розовой помадой. Ее светлые волосы были собраны в конский хвост, кожа казалась поврежденной многолетним злоупотреблением солярием. Мужчина был худощав, с волосами редкого желтоватого оттенка, его можно было бы, пожалуй, даже назвать привлекательным, если бы не мертвенная бледность. Кто они, мормоны? Свидетели Иеговы?
Она открыла дверь. Эпистема и Докса загавкали за ее спиной, приготовившись к войне.
– Надеюсь, у вас была по-настоящему важная причина, чтобы меня разбудить!
Если они и удивились ее облачению, то по крайней мере никак своего удивления не выдали. Мужчина серьезно посмотрел на нее грустными глазами.
– Эстер ди Лауренти? Мы из полиции Копенгагена. Я Йеппе Кернер, а это моя коллега, следователь Анетте Вернер. Боюсь, у нас плохая новость.
Плохая новость. Желудок Эстер скрутило. Она отступила в гостиную, чтобы дать полицейским войти. Собаки вмиг почувствовали смену настроения и, разочарованно поскуливая, потрусили вслед за хозяйкой.
– Проходите, – произнесла она хриплым голосом, садясь на диван.
– Спасибо, – ответил мужчина, Керлер, кажется, его зовут? Он с опаской обошел малорослых псин и пристроился на краешке кресла. Женщина осталась в коридоре и с любопытством осматривала комнату.
– Примерно час назад владелец кафе-бара с первого этажа обнаружил вашего соседа снизу, Грегерса Германсена, в разгаре сердечного приступа. Его отвезли в больницу и приводят в порядок. Ему повезло, что его быстро нашли, сейчас, насколько нам известно, его состояние стабильное. Он растянулся прямо на пороге квартиры на втором этаже.
Эстер взяла френч-пресс со вчерашним кофе, но поставила его обратно, так им и не воспользовавшись.
– Это должно было рано или поздно случиться. Грегерс уже давно был совсем плох. А что он делал на втором этаже?
– Вы знаете, мы как раз надеялись, что вы поможете нам пролить свет на этот факт.
Полицейский скрестил руки на груди и спокойно посмотрел на нее.
Эстер отложила тяжелое покрывало на диван честерфилд, уже занятый какими-то бумагами, смятыми одноразовыми платочками и несколькими небрежно брошенными кардиганами. Молодые люди, вероятно, переживут вид пожилой дамы в ночной сорочке.
– Скажите мне наконец, что вы здесь делаете? С каких это пор полиция вторгается в дом, где старик упал от сердечного приступа?
Сотрудники полиции обменялись взглядами, которые сложно было расшифровать. Вероятно, сами они прекрасно друг друга поняли, так как женщина кивнула с порога и слегка отклонилась назад. Керлер осторожно отодвинул стопку книг и чуть глубже устроился в кресле.
