Каникулы с чертёнком

Оглавление

– Я бы хотела поговорить с вами. Наш общий знакомый Павел рассказал мне о вас много хорошего. Надеюсь, вы действительно такая…

– Какая? – насторожилась я.

Она лишь улыбнулась: одними губами, а глаза так и остались печальны. Я нахмурилась еще сильнее. Выходит, Павел и не думал встречаться со мной, а вызвал, чтобы я пообщалась с этой женщиной? Но зачем я ей? Может, она ищет няню? Нет, слишком просто. Удерживая собак, которым очень хотелось присоединиться к девочкам, попросила:

– Говорите же, я слушаю.

– Это сложно. – Она отвернулась и, тоже наблюдая за девочками, тихо, почти шепотом, призналась: – Маргарита моя дочь.

Я едва собак не спустила. Вот бы они устроили тут день собачьих следов мороженого по всему кафе! Я бы два дня отмывала… ну, если бы Лев помог, как в торговом центре, то один день. Но… Я сжала челюсти до ноющей боли: о чем я думаю?! Да о чем угодно, лишь бы отвлечь себя от ужасающей правды.

Потому что сейчас я поняла, почему меня уволили. Да и зачем Лаврентьеву простушка-студентка, когда у его дочери такая красивая мама?! А утром тогда что было? Хотел развести на прощальный поцелуй, чтобы подогреть свое эго? Какая разница? Но это больно, очень больно. Так тебе, Корнеева! Не будешь влюбляться в красивых и богатых.

– Я поняла. – Слова давались с трудом.

Больше я вымолвить не смогла, и так едва сдерживала слезы. Лев, как всегда, рубил с плеча, а его зам со свойственной ему тактичностью подстроил «случайное» свидание. Павел знал, что я влюблена в его босса, и явно хотел предупредить меня, чтобы не наделала глупостей. Я вцепилась в поводки, словно в спасительные соломинки: теперь не я удерживала собак, а они меня.

– У нас с ее папой сложные отношения, – так же тихо продолжила женщина. Я едва сдержала смешок: не знаю никого, с кем бы у Лаврентьева были простые отношения. – Он постоянно работал, не обращал на меня внимания. Даже когда я поехала рожать, лишь накричал по телефону. Роды прошли… с осложнением. Лечение мне предложили только в зарубежной клинике. Для этого нужны были большие деньги, и Лев предложил оплатить операцию. Взамен потребовал отказ от ребенка. Я подписала.

Меня словно ударили под дых. Я и предположить не могла, что Лаврентьев мог так поступить с женщиной. Как в романе, он словно использовал ее, как инкубатор, а затем выбросил? И это тот человек, которого я так сильно люблю? Я судорожно вдыхала, но все равно ощущала нехватку воздуха.

– Но сегодня все изменится, – не глядя на меня и не подозревая, что творится в моем сердце, продолжала мама Марго. – Я вернусь к мужу, мы станем полноценной семьей. Павел рассказывал, что вы, Люба, очень умная девушка и отличный детский психолог. Я прошу вас познакомить меня с дочкой, ведь мы с ней никогда не виделись. Я даже не знаю, какая из двух девочек моя.

Больше всего на свете мне хотелось отказаться, но… я желала для Марго лучшего. А что может быть лучше родной мамы? С усилием улыбнувшись, я кивнула и, удерживая собак, шагнула к столику. День собачьих следов… Ну и наследил же ты, Лев Сергеевич!

Глава 19

Павел, конечно, опоздал. Я уже вызвал начальников всех отделов и, собрав их за большим столом в кабинете для совещаний, ознакомил с создавшимся положением.

– Что же это? – проблеял Федор Петрович. – Теперь у нас один… акционер?

– Вижу, что проблемы с рекламой у нас из-за слабоумия начальника отдела, – рыкнул Лев. – Вы ни слова не поняли из того, что я рассказал?

– Федя, теперь совет акционеров ничего не решит голосованием, – терпеливо объяснил Владимир Олегович. – Последнее слово останется за тем, у кого преобладающий пакет акций. И теперь это не Лев Сергеевич. Так понятнее?

– Более чем, – дернул за галстук Федор Петрович и просипел: – Это заговор акционеров! Надо было позволить им распустить маркетинговый отдел! Они мстят.

Лев уволил бы паникера прямо сейчас… но теперь это может сделать лишь тот, кто обхитрил его и тихонько перекупил акции. Да так, что почти никто не понял, что происходит. Лаврентьев, конечно, чуял, что дело не чисто, но смотрел явно не туда. Пока он искал крыс в рядах сотрудников, кто-то из акционеров обвел его вокруг пальца. Это проигрыш, жестокий и разгромный, и глупо не признать это. Придется играть по чужим правилам и постепенно искать выход из тупика. Осталось понять, что желает этот «некто», и, собственно…

– Кто же это? – озвучил его вопрос Федор Петрович. – Кто теперь фактически владеет компанией?

– Я, – раздался за спиной женский голос – спокойный, глубокий, знакомый до ломоты в зубах.

– Ну разумеется, – болезненно скривившись, прошептал Лаврентьев. – Осталось только выяснить, как…

– Я назначаю руководителем себя.

Света обогнула кресло Льва и подошла к столу. В кроваво-алом платье и огромной шляпе она походила на матадора, а Лаврентьева, видимо, считала быком. Она отвлекала бывшего мужа яркими тряпками, пока в спину Льва всадили пару острых пик. Понятно, что одна бы женщина не справилась. Кто же этот пикадор?

Светлана бесцеремонно уселась прямо на стол и, склонившись перед Лаврентьевым, заглянула ему в глаза.

– А Льва Сергеевича Лаврентьева назначаю своим заместителем.

Лаврентьев сжал челюсти и, глянув на бывшую исподлобья, процедил:

– Ты в своем уме?

Эта разряженная кукла, которая всю жизнь посещала только салоны красоты и магазины, решила руководить компанией? Да она за неделю не оставит и памяти о ней! Все рухнет, не успев начаться. Или Света хочет, чтобы бывший был под каблуком: и руководил компанией, и был на побегушках? Добавил сухо: