Двое, не считая призраков

Оглавление

— Когда? — оживлялся Боря.

— Когда коньки отбросишь. Возможно, увидишь, но не факт. Ты, Бориска, уж извини, не вечен и не бессмертен. Лови момент, потому что впереди у тебя вечность. Удивляюсь нелюбопытное™ современной молодежи! Никогда не поинтересуешься обстановочкой в загробном мире, как мы там существуем-парим.

— Мне плевать. А что Лора там делает?

— Не владею информацией. Мы с ней, как бы это выразиться, на разных уровнях обитаем.

— Почему она не приходит?

— Опять двадцать пять! И не придет! Усвой, наконец! Не в твоих или моих силах пригласить эту даму на ужин при свечах.

— Но ведь один раз после… после ее смерти мы виделись? — стоял на своем Борис.

— Любая система дает сбои, даже самая совершенная. Отличие передовой системы от плохо организованной в том, что сбои не повторяются. Мгновенно возникает страховка от подобного в будущем. И потом! Я знаю женщин! Что вы мне говорите? Каждая дура может хоть раз сыграть натурально, переплюнуть великую актрису. Притворщицы! Они облапошат и господа и дьявола. Твоя тоже, как выяснилось, не лыком шита. Обвела меня, и не только меня, вокруг пальца. Но других сбоев в системе не будет!

— Лора в аду или в раю?

— Ага, любопытство проснулось? Голубчик! Заруби на носу: во-первых, земные понятия к неземной жизни не подходят; во-вторых, чем меньше будешь знать, тем крепче и, главное, дольше будешь спать на простынях. Чувствовать их крахмальную свежесть!

Завалиться после трудового дня с какой-нибудь умелой шлюшкой…

Харитона Романовича часто уводило в сторону, он пускал слюни о земных благах, для Бориса вовсе не привлекательных.

Подловил его покойник на Кате.

— Посмотри на свою жизнь со стороны! — призывал старикашка Бориса. — Что мы имеем? Через полгода из учеников тебя переведут в монтажники. Карьера головокружительная! Сам вырос в трущобах, и дочка здесь сгниет. Лет в четырнадцать за мусоропроводом ее оприходует какой-нибудь пьяный выродок. И пошло по новому кругу. Ты этого хочешь? У нас родительские чувства проснулись? Так ведь? Вершки к солнцу потянулись, корешки в землю зарылись. Как чадо зовут? Катя! Катенька, Катюшка, Котеночек, Котик, Котуля — сколько вариантов! А ты дочь зовешь, как подавальщицу в столовой, — Катя! — передразнил Харитон Романович. — И почему я «старикашка»? Что за вульгарность! В свои семьдесят лет я был мужчиной во всех отношениях! Заметь, не прошу тебя мстить той сволочи, которая заложила меня прокурору, из-за которой четырнадцать лет колонии впаяли, там заразился туберкулезом и…

Он был прав, радужных перспектив перед Борей и дочерью не просматривалось. Единственный плюс — в армию не заберут, как отца-одиночку. Может, на Север завербоваться?

— Север! — подхватил Харитон Романович, словно прочитав его мысли. — Суровый край мужественных мужчин! Десять лет горбатиться, чтобы заработать на кооператив. Дочку с собой не возьмешь — она там, в вечной мерзлоте, по причине слабого здоровья не выдержит. Значит — оставить здесь, с алкашами дедушками и бабушками. Уверяю тебя, как только пройдет эйфория жертвенности и умиления, бабули запьют, как прежде.

— Что же делать? — невольно вырвалось у Бори.

— О! Наконец! — воскликнул Харитон Романович. — Луч света в темном царстве!

— Что делать? — упорно повторил Боря.

— Учиться, мой друг! Науки юношей питают, ученье — свет, а ты тупой как сибирский валенок.

УНИВЕРСИТЕТЫ

Родителям и тестю с тещей Борис сказал, что поступил в вечерний техникум. Он действительно учился. Но не в техникуме, а брал уроки у покойников — казнокрадов, спекулянтов и бандитов.

За бесценок — квартплату в десять рублей — Борис снял однокомнатную квартиру неподалеку от дома. Это было до крайности запущенное жилище. В нем люди не обитали, а держали свору собак, которая плодилась на продажу. Малые деньги за аренду объяснялись тем, что Боря обещал через полгода привести квартиру в порядок, но держать слово не собирался. Приволок с помойки стол и несколько стульев — университет готов. Харитон Романович брезгливо сморщился:

— Дитя трущоб! Твоя бытовая нетребовательность граничит с дикостью. И здесь, наверное, запах как в свинарнике?

— Вам какое дело? — огрызнулся Борис. — Покойник, а выпендриваетесь. Дайте денег, сниму другую. Наверняка припрятали кубышку, прежде чем в ящик сыграть.

— Не исключено, — согласился Харитон Романович, — получишь капиталец. Но сначала покажи старательность в овладении бесценными знаниями. Эх, мне бы в свое время таких наставников! Счастливчик! У него конкурс преподавателей на одного ученика!

Наставники — мертвецы, в основном старичье, но были и матерые сорокалетние мужики — рьяно взялись за дело. При жизни они отличались бурной энергией, подчас спрятанной за хитрой ленцой, и после смерти, как понял Боря, коммерческо-воровских страстей не утратили. Передавая свой опыт здравствующему ученику, они походили на пенсионеров, задвинутых молодыми в угол, захлебывающихся желчью и пользующихся любой возможностью продемонстрировать свою значимость.

Наука, ни в одном из земных университетов не изучаемая, состояла из двух предметов: «как украсть у государства» и «как облапошить людей», то есть извращенного рода экономики и психологии.

Сухой, как вобла, дядька, в очках со стеклами в палец толщиной, посвящал Борю в бухгалтерские дебри. При жизни «вобла» трудился малоприметным бухгалтером на деревообрабатывающем комбинате и был подпольным миллионером. Семью держал на воде и хлебе, а деньги и золото в трехлитровых банках закапывал в погребе. Он так умело мухлевал с документами, что его не раскрыли, своей смертью умер в больнице.