Перст указующий

Оглавление

133

– Да! – сказал я с восторгом. – Ну конечно. От всего сердца, если в отплату ему требуются только сведения. А за подобную находку я бы отдал ему даже жизнь, причем с превеликой охотой.

– Вот и хорошо, – сказал Турлоу, довольно улыбнувшись – Значит, с этим все улажено. Теперь надобно устранить угрозу со стороны закона и вернуть вам свободу ездить и ходить, куда вам будет угодно. Я упомянул про ваши подозрения, касающиеся этой Сары Бланди, и о кольце, снятом с трупа доктора Грова, которое находится у вас, и ее уже арестовали за убийство.

– Рад услышать это, – сказал я, а сердце мое еще пуще преисполнилось восторга – Я ведь объяснил вам, как мне стало известно, что убила она.

– Вы дадите показания против нее, ваше уважение к правосудию будет оценено, и с вас снимут все обвинения. Вы даете слово, что эта девушка, вне всяких сомнений, убила доктора Грова?

– Даю.

Знаю, это была ложь, и, еще не договорив, я был охвачен горьким негодованием на то, что меня к ней принудили.

– В таком случае все будет хорошо. Но только, повторяю, если вы ответите на вопросы, которые задаст доктор Уоллис.

Мое сердце было готово вот-вот разорваться от восторга, пока я предвкушал свое торжество во всем, к чему стремился. Поистине, думал я, на мне почиет благословение, если за столь краткий срок мне ниспослано так много. Несколько мгновений я пребывал на эмпиреях, но затем пал духом.

– Это ловушка, – сказал я. – Приманка, чтобы я возвратился в Оксфорд. Меня опять бросят в темницу и повесят.

– Такая опасность существует, однако, мнится мне, Уоллис охотится на более крупную дичь, чем вы.

Я негодующе фыркнул. Очень легко, подумал я, сохранять невозмутимое спокойствие, рассуждая о том, как петля затянется на чужой шее. Посмотрел бы я, как философски отнесся бы он к тому, что вздернули бы его.

Следующий ход был сделан несколько дней спустя. Я неохотно смирился с мыслью, что, невзирая на опасность, мне придется отдать себя в руки Уоллиса, однако мужество мне изменило, и я все еще колебался, когда неслышными шагами в комнату, где я проводил все свое время, вошел Турлоу и объявил, что меня ожидает посетитель.

– Некий синьор Марко да Кола, – пояснил он с легкой улыбкой. – Странно, как этот человек появляется в самых неожиданных местах.

– Он здесь? – сказал я, вскакивая на ноги от изумления. – Но почему?

– Потому что я пригласил его. Он остановился в гостинице поблизости, и когда меня известили об этом, я подумал, что мне пора познакомиться с этим джентльменом. Он мил до чрезвычайности.

Я настоял, чтобы увидеть Кола, так как хотел узнать все новости. На это Турлоу указал, что он может оказаться наилучшим посредником для обращения к оксфордскому судье (думается, даже что он не доверял Уоллису столь безоговорочно, как утверждал).

Уповаю, мне незачем оправдывать то, что я ему сказал. Я уже получил достаточно свидетельств того, насколько мне было необходимо избавиться от наложенного на меня заклятия и насколько мало дано мне что-либо сделать самому. Я умолял, чтобы с меня были сняты чары Сары Бланди, но мне было отказано. Она хитростью заставила меня напасть на моего опекуна; все усилия магов, священнослужителей и мудрецов дать ей отпор потерпели неудачу и хотя в моем повествовании об этом упоминается далеко не так уж часто – я чуть ли не ежедневно становился жертвой непонятных происшествий, а по ночам меня терзали лихорадочные видения и здоровый сон бежал меня. Она нападала на меня нещадно, быть может, в надежде лишить рассудка. А теперь мне представился случай нанести ответный удар раз и навсегда. Я просто не мог упустить такую возможность. Не говоря уж о моем долге друга перед Томасом.

И потому я рассказал Кола, что побывал в ее лачуге, когда бежал из тюрьмы, и видел, как она вошла, дикая лицом, вне себя. Я сказал ему, как нашел у нее кольцо Грова, как тотчас его узнал и отобрал у нее. Как она побелела, когда я потребовал объяснения, почему оно у нее. И как я готов выступить с этими показаниями на суде. Когда я завершил свой рассказ, то и сам почти уверовал во все это.

Кола согласился передать мои показания мировому судье и даже успокоил меня, высказав убеждение, что моя готовность послужить правосудию вопреки серьезной опасности, которой я себя подвергаю, зачтется мне на будущее.

Я поблагодарил его и проникся к нему столь дружескими чувствами, что не удержался и поделился с ним некоторыми касающимися его сведениями.

– Объясните мне, – сказал я, – почему доктор Уоллис интересуется вами? Вы с ним друзья?

– Нет! – ответил он. – Я видел его всего один раз, и он был весьма неучтив.

– Он хочет побеседовать со мной о вас, но я не знаю почему.

Кола повторил, что ничего не понимает, а затем оборвал разговор на эту тему и осведомился, когда я предполагаю вернуться в Оксфорд.

– Думаю, разумнее всего будет выждать до кануна судебного разбирательства. Я надеюсь, судья разрешит мне внести залог, но мне не хотелось бы оказаться слишком доверчивым.

– Значит, тогда вы и увидитесь с доктором Уоллисом?

– Почти наверное.

– Отлично. После этого я был бы рад пригласить вас отпраздновать ваше благополучное избавление от всех напастей.

И он ушел. Привожу все это здесь я только для того, чтобы показать, как много Кола опускает, даже излагая разговоры. Однако значительная часть остального более или менее верна. Мировой судья прибыл в весьма свирепом расположении духа и намеревался тут же арестовать и Турлоу, и меня; но едва услышал мои показания против Бланди, как стал сама доброта и любезность – впрочем, подозреваю, доктор Уоллис, возможно, уже вмешался и предупредил его о вероятности того, что сэр Уильям возьмет назад свою жалобу, как тот и сделал несколько дней спустя. Затем я выждал, пока не пришла весть о начале судебного разбирательства, а тогда возвратился в Оксфорд.