Выбери любимый жанр

Оценить:

Диомед, сын Тидея. Книга первая

Оглавление

...лучится красота Ее... искать... всю жизнь... возжелай... льнущей к ладоням моим... искать Тебя! глаза Твои... искать... стройные бедра ведут спор... всю жизнь! всю мою жизнь! таинственно лоно... искать Тебя... та, что блистает... блистает...

* * *

– И где тебя гарпии носили? – осведомился Капанид, протирая глаза. – Ночью встал, чтобы отлить, а тебя нет!

А действительно, где меня носило?

– Ламий гонял. Чтоб тебя не съели.

Кажется, он поперхнулся.

– Э-это к-каких? Настоящих?

– Точно, – согласился я. – Настоящих. С ослиными ногами которые.

СТРОФА-II

Полгода назад был я в Элиде у тамошнего басилея. Дедушка Адраст послал – у него (у басилея, не у дедушки) сын родился, а я поздравления передавал – как дедушкин внук. Басилей этот (Финеем его зовут, толстый, вроде дяди Гиппомедонта) показывал мне скотный двор Авгия, которого дядя Геракл убил. Так вот, тамошний свинарник...

– Эней, сын Портаона, бизилей калидонский и всей Этолии Приречной устами моими передает, что ему нет дела до пришлецов, именующих себя Диомедом сыном Тидея и Сфенелом...

...все-таки получше дворца моего дедушки Ойнея Портаонида (Энея – по-здешнему). Пахнет так же, а вид попристойней. Зато глашатай дворцовый – точно свинья. И рожа, и голос...

– ...сыном Капанея. И тех пришлецов в дворец наш пускать отнюдь не велено, и в Калидоне нашем причин им находиться нет...

Да-а, сходили в гости! Дернул меня Дий Подземный к дедушке Ойнею заглянуть. Правда, его тут больше Живоглотом зовут.

– А посему Эней, сын Портаона, басилей Калидона и всей Этолии Приречной повелевает упомянутым пришлецам из Калидона вон идти, куда их воля будет, не позднее заката дня следующего...

Добрый дедушка мой! Мог бы и сейчас в шею из города вытолкать!

Ворота – хлоп-хлоп, стражники (панцири-то времен Девкалиона) – топ-топ, и остались мы с Капанидом одни-одинешеньки прямо на главной площади богохранимого Калидона.

(Акрополя тут нет, через стены городские курица перескочит, да и сам город с две наших Глубоких улицы.)

Ну и ладно!

– Ну чего, Тидид, пошли к Гераклу? – невозмутимо предложил Сфенел, почесав свою репку. – Ну их!

И вправду, ну их!

Я оглянулся. Пуста площадь, и улица пуста. Зато пыли полно. Это потому что тут деревьев нет. А у нас, в Аргосе...

...У нас? Но ведь Калидон – мой город! Папа наследником здешним был! А теперь наследник – вроде как я!

Обидно!

– Пошли! – вздохнул я. – Раз уж приехали.

– Эй, ребята! Эй!

Это нас?

Оказалось, что нас. Ворота закрыты, зато сквозь калитку, которая сбоку, торчит длинный нос. В прыщах. Он-то и позвал. Нос.

– Ты Диомед, да? Сынок Тидея? Как же, как же, похож! Ну, радуйся!

– Радуйся! – кивнул я носу, слегка обидевшись на «сынка». То, что было за носом, слегка напоминало медный тазик. Нечищенный.

– А я твой дядюшка, хи-хи, дядюшка. Терсит я, сын Агрия. Наверное, голоден, племянничек? И ночевать негде, правда?

Спрошено было так, что захотелось послать нос вместе с тазиком прямиком в эмпузову задницу. Хоть и нехорошо так говорить.

– Заходи вечерком с дружком своим в мой дом. У ворот, стало быть, направо. На поварню заходи, накормят. А ночевать – извини, не пущу, хи-хи, не пущу. Держи!

Кроме носа с тазиком за калиткой оказалась еще рука с длинными желтыми ногтями.

– Держи, держи, Диомед. Я, хи-хи, родичей почитаю!

На моей ладони оказался маленький серый слиточек серебра, слегка обрезанный с краев. Ответить я не успел. Калитка скрипнула...

– Выбрось, – посоветовал Сфенел. – Тоже мне, дядюшка!

Я хотел последовать его совету, как вдруг...

...Собственно, не «вдруг». Конский топот я давно слышал. Кто-то по улице ехал от городских ворот. И даже не «кто-то» а целых трое. Верхами.

У нас в Аргосе все больше на колесницах ездят. А тут, в Этолии, колесниц и нет. Кладут на конскую спину попону – и вперед. Оно и удобно – по здешним горным дорогам. Точнее, по тому, что здесь дорогами называют.

В общем, трое. Таких мы уже видели. Бородатые, в меховых плащах (в такую-то жару!), луки у седла, дротики – за спиной, мечи у пояса. Тут так все ездят – иначе без головы остаться можно. Веселый край – моя Этолия!

Этолийцы – еще покруче дорийцев. Что ни день, скот воруют – и у соседей, и у своих. И людей воруют. И просто режут. Особенно куреты, которые за рекой живут. Эге, да это они и есть!

Спешились, переглянулись. Который постарше, с бородищей до пояса, лошадей в сторонку отвел. Второй, тоже постарше, у лошадей остался. А вот третий...

– Он чего, к нам? – Капанид на всякий случай погладил рукоять кинжала. – Глянь, диадема!

Диадему-то и я заметил. Серебряную, как у дяди Эгиалея. Только дяде сейчас тридцать пять, а этому, что шел к нам, не больше пятнадцати. Мальчишка еще. Правда, волосы короткие. Постригли!

На щеках – пушок темный, зубы белые, крепкие – хоть мрамор кусай...

– Радуйтесь, путники!

Не знаю почему, но я не обрадовался. Хотя и ответил. Мы – люди вежливые.

– Не могу ли я поговорить с сыном Тидея Энеида наедине?

Он тоже, оказывается, вежливый. Даже поклонился – слегка.

– Не ходи! – баском буркнул Капанид, но я только плечом дернул. Не украдет же он меня прямо на главной площади!

Отошли. Постояли. Парень губой дернул.

– Радуйся, Диомед Тидид! Я – Фоас сын Андремона. Ты – мой кровник.

Кто-о?

Говорил он тихо, брезгливо даже. И на меня не глядел.

– Твой отец убил моего деда, басилея Афарея. А я убью тебя. Сегодня к восходу луны приходи на мост, что за городом. За мостом – наша земля, там правит мой отец, басилей Куретии Плевронской. Придешь – я убью тебя как мужчину, в грудь. А нет – зарежем, как овцу. Из Калидона не выпустим.