Водяра

• Предыдущая
• 51/168
• Следующая

Касаевы жили в Пригородном районе, на границе с Ингушетией, в селении Сунжа со смешанным осетинским и ингушским населением. Отец Павла погиб во время осетино-ингушского конфликта, в родовом доме остались мать, старший брат, тракторист местного сельскохозяйственного акционерного общества, бывшего колхоза, с женой и тремя малолетними детьми. К ним и отправились следователь с оперативником и присоединившийся к ним Алихан, предварительно запасшись ордером на обыск. Весомых оснований для обыска не было, одни подозрения, но городской прокурор все-таки подписал ордер, учитывая, что дело находится на контроле у президента.

Со времени боев прошло больше трех лет, но село так и не оправилось от разрушений. Чернели пепелища на месте сожженных ингушских домов на участках в одичавших садах, заросших матерой крапивой. Дома осетин тоже пострадали от пожаров, следы самодеятельного ремонта выделялись на них, как заплатки на старой одежде.

На стук в ворота со двора выбежали две босоногие девочки дошкольного возраста, приковылял мальчонка лет четырех. Потом появилась высокая худая старуха в черной косынке по глаза, в черном, похожем на монашеское платье, прикрикнула на детей, недружелюбно уставилась на незваных гостей. В дом не пригласила, провела в летнюю кухню с дощатым столом, покрытым потертой клеенкой. На вопросы отвечала нехотя, с раздражением. Старший сын и невестка на работе. Павла нет, уже больше года не был. Пусть бы вовсе не приезжал. А то приедет, наберет яблок, сыра и обратно в город. Нет чтобы матери помочь, видит же, как живем. А сам при галстуке, ботинки начищенные. Только обещать горазд: дом построю, машину куплю. От такого дождешься!

Хмуро поинтересовалась:

- Опять чего-то натворил?

- Почему опять? - спросил следователь.

- Сидел же. А кто один раз сидел, того тюрьма тянет.

- Значит, вы утверждаете, что сына не видели больше года и где он сейчас, не знаете?

- Ничего не знаю. Кышь, проклятые! - замахала она на кур, норовивших забраться под стол.

- Я должен составить протокол допроса вас в качестве свидетельницы. Вы подпишете, и мы больше не будем вам надоедать.

- Да что хотите пишите!..

Следователь уже заканчивал составление протокола, когда из дома с ревом выбежал мальчонка, сунул старухе лист бумаги с цветными каракулями:

- Это петух! Это наш петух, а они говорят, это козел! Скажи им, баба! Они дразнятся!

- Скажу, скажу. Не мешай.

- Ну-ка, покажи, - заинтересовался Алихан. - Какой красивый петух!

Он внимательно рассмотрел рисунок и обернулся к следователю:

- Начинайте обыск.

Не имело значения, что изображено на рисунке. Имело значение, чем это изображено. Флюоресцирующими фломастерами, которые Алихан привел сыну из Хьюстона.

Пачку американских фломастеров сразу нашли в детской. Вторую вещь, принадлежавшую Алану, обнаружили в чулане - школьный ранец из тонкой телячьей кожи с вытесненным золотом логотипом техасской фабрики.

- Впечатляет, - оценил находки следователь. - Но маловато. Защита будет доказывать, что фломастеры и ранец просто похожи на те, которые привезли вы. Поищем еще.

Старуха безучастно наблюдала за ходом обыска. Но когда оперативник попытался открыть дверь в дальнюю комнату, решительно запротестовала:

- Нет ключа! Это комната Павла, мы туда не заходим.

- Ломайте, - приказал следователь.

Дверь легко поддалась. Комната оказалась маленькой, метров восемь, с единственной мебелью - узким топчаном. В отличие от других помещений дома, довольно грязных, давно требующих ремонта, пол здесь был чисто вымыт, стены оклеены новыми обоями. Оперативник поворошил постельное белье, заглянул под топчан.

- Ничего нет.

Алихан позже рассказывал, что будто бы какая-то сила не давала ему уйти из комнаты. Чувствовал: здесь был Алан, был, он был здесь. Повинуясь этому странному чувству, он взял у оперативника нож и подсунул лезвие под лист обоев. Все присутствующие и понятые, соседки Касаевых, с недоумением смотрели, как он один за другим срывает бумажные полосы. Обои были наклеены наспех, без газет, плохим клеем, скорее всего картофельным клейстером. Они отделялись большими кусками, открывая старые обои - замызганные, с затертым рисунком. Комната уже была завалена бумагой, когда в углу блеснули яркие светящиеся краски и открылся рисунок. Тополя, навес из винограда над летней кухней, бегающие по двору куры. То, что видно из окна. Алан рисовал то, что видел из окна.

- Этого хватит? - спросил Алихан.

Следователь кивнул:

- Хватит.

Вернувшись за стол в летней кухне, он разорвал бланк допроса и принялся заполнять новый.

- Гражданка Касаева, предупреждаю вас об ответственности за отказ от дачи показаний и за дачу ложных показаний. Вы можете быть привлечены к ответственности по соответствующим статьям Уголовного кодекса. Распишитесь, что получили предупреждение…

Старуха больше не отпиралась. По ее словам, Павел приехал неделю назад во второй половине дня и привез мальчишку, школьника лет двенадцати.

Алихан раскрыл портмоне, показал фотографию сына:

- Он?

- Да, этот, - подтвердила старуха.

- Что было дальше? - поторопил следователь.

- Велел поселить в своей комнате, не выпускать, закрыть на ключ. Через два дня вечером куда-то увез, привез ночью. А третьего дня совсем забрал, тоже ночью.

- Он был один?

- В те разы один. В этот с каким-то мужиком.

- Что за мужик? Приметы?

- Мужик как мужик. С бородой, черный. Молодой. По выговору вроде ингуш.

- О чем они разговаривали?

- Не слыхала. Ругались. Во дворе, когда посадили мальчишку в машину. Будто торговались. Потом уехали. Вот и все. Больше я Павла не видела…

• Предыдущая
• 51/168
• Следующая