Водяра

Оглавление

Когда Теймураз и Тимур, закончив дела в Поти, вернулись во Владикавказ, Алихан подробно рассказал об обыске и допросе старухи.

- Выходит, он нашел третий выход, - подвел итог Теймураз. - Он продал Алана.

- Как - продал? - поразился Алихан.

- Да так. Как продают рабов. В Ингушетии и в Чечне это нормальный бизнес. "Русские, не уезжайте, нам нужны рабы!" Такие плакаты видели в Грозном. У них на базаре даже есть место, где торгуют людьми. Ходят со списками и предлагают: кто нужен?

- Зачем кому-то покупать мальчишку?

- Чтобы получить с тебя выкуп. Но это хорошая новость. Она означает, что Алан жив. А раз жив, еще ничего не потеряно…

Прокуратура Владикавказа объявила Касаева в федеральный розыск. Министр внутренних дел Осетии позвонил в Москву и попросил максимально ускорить розыск, учитывая важность дела. Ответ пришел через неделю. Местонахождение подозреваемого установлено: поселок Оранжерейный Астраханской области. В Астрахань вылетели оперативники, Касаев был арестован и доставлен в следственный изолятор Владикавказа.

На допросах он все отрицал. Да, сына Алихана Хаджаева знал, часто его возил. Да, срочно уехал из города, потому что затосковал по женщине из Оранжерейного, с которой познакомился после выхода из лагеря и жил с ней два года в гражданском браке. Ни о каком похищении сына Хаджаева не имеет понятия. Никуда его не увозил, нигде не прятал, никому не продавал. Показания матери - бред полоумной старухи, злой на него за то, что ушел из дома и отказался пахать на нее, как старший брат. На очной ставке с матерью тупо твердил свое.

- Ушел в несознанку, - объяснил следователь. - Ну, ничего, попарится на нарах с полгода, расколется, некуда не денется. И не такие кололись.

Полгода - это было нормально для следователя, которому некуда спешить, но совершенно неприемлемо для Алихана. Теймураз предложил устроить Касаеву побег, заполучить его и допросить без соблюдения процессуальных норм. Вариант отвергли: слишком сложно. Сделали по-другому. Нанятый Алиханом адвокат подал ходатайство о замене его подзащитному меры пресечения с содержания под стражей на подписку о невыезде, дал взятку судье. Суд удовлетворил ходатайство адвоката, Касаева выпустили из СИЗО. Возле тюрьмы его ждала машина и трое вежливых молодых людей.

Нашли его через несколько дней в старом карьере с перерезанным горлом.

- Нарушать процессуальный кодекс не пришлось, он сам сразу все выложил, - доложил Теймураз. - Мы были правы. Он продал Алана. За десять тысяч долларов. Ингушу из Назрани Султан-гирею Хамхоеву. Они вместе сидели под Астраханью, там и познакомились. Султан тянул срок за грабеж. Сейчас довольно известный уголовный авторитет в Ингушетии. Проблема номер один: через кого нам выйти на Султана?

- Он сам на нас выйдет, - предположил Алихан.

- Обязательно, - согласился Теймураз. - Вопрос - когда. Сейчас не рискнет, слишком много шума наделало дело. Будет выжидать, пока шум уляжется. Это - время. А мы не можем ждать.

- Я знаю, через кого, - вмешался Тимур. - Есть в Ингушетии человек, который мне кое-что должен.

- Кто?

- Иса Мальсагов, бывший коммерческий директор моего кооператива.

ГЛАВА ПЯТАЯ

I

Такие войны, как осетино-ингушский конфликт, не кончаются миром. Они кончаются перемирием - компромиссом, который не устраивает ни победителей, ни побежденных, и оставляет в неприкосновенности корень, давший ядовитые всходы войны. Введение на осетино-ингушскую административную границу усиленных воинских подразделений российской армии предотвратило перенос военных действий на территорию Ингушетии, к чему стремились охваченные жаждой мести осетинские ополченцы, но не был отменен лежащий в основе конфликта "Закон о репрессированных народах", предусматривавший "территориальную реабилитацию" - возвращение ингушам Пригородного района Северной Осетии и Правобережья Владикавказа. Пожар был не потушен, а всего лишь пригашен, загнан внутрь, как огонь в подмосковных торфяниках.

Политика Москвы на Северном Кавказе никогда не отличалась пониманием специфики региона и особенностей национального характера горцев. Но горцы отдавали себе отчет в безволии российской федеральной власти, в ее неспособности навязать свой порядок силой, как в царские и советские времена. Кремль, занятый своими внутренними разборками, был ориентирован на создание не порядка, а видимости порядка. Планируя вторжение в Осетию, ингушские экстремисты рассчитывали, что в случае успеха Москва не решится применить оружие против своих же граждан, реализовавших законное право на территориальную реабилитацию. Начнутся бесконечные согласования, заработают многочисленные комиссии, имеющие целью придать видимость законности сложившемуся положению, все это растянется на годы, как растянулись практически безрезультатные переговоры о возвращении в Пригородный район ингушей, бежавших из Осетии после провала вторжения.

Полным непониманием ситуации отличалась и кадровая политика Кремля. Усиленно продвигая Дудаева в президенты Чечни, в Москве не сомневались, что он, генерал-майор Советской армии, воспитанный в духе интернационализма, государственник по определению, будет проводить в республике пророссийскую политику. Но Дудаев оказался прежде всего чеченцем, а уж потом генералом Советской армии. Когда в Москве это поняли, было поздно, поезд ушел.

То же произошло и с кандидатом на пост президента Республики Ингушетия. Ставку сделали на Героя Советского Союза генерала Аушева. С Дудаевым просчитались, не учли, что он много лет прослужил в Эстонии, пропитался там идеями национализма. Но Аушев точно не подведет - боевой офицер, герой афганской войны, председатель Комитета по делам воинов-интернационалистов при Совете глав правительств - участников СНГ. Он уж сумеет противостоять сепаратизму, исходившему, как раковые метастазы, из мятежной Чечни. Но уже первые заявления президента Аушева, выразившего протест против силового решения чеченской проблемы, показали, что и этот ставленник Москвы озабочен не целостностью России, а положением своего народа.