Зубная Фея

Оглавление

Сэм успел отойти от дома Терри шагов на сто, когда позади грянул взрыв.

Несколько часов спустя Сэм, Алиса и Клайв сидели на берегу пруда. Все факты были изложены, добавить к этому было нечего, и троица угрюмо молчала, глядя на воду. От центра пруда расходились слабые, едва заметные концентрические волны, тихо плескавшие в глинистые берега. Отчего они возникали, было непонятно, поскольку ни камней, ни чего-либо еще в воду не бросали; однако круги расходились, порождаемые неведомым движением глубоко на дне, в самом сердце пруда.

Так они просидели с трех часов дня до заката, когда над берегами начали сгущаться сумерки. Под продолжающийся тихий плеск волн тьма поднялась из глубины пруда и наползла на сушу, постепенно гася ее живые краски, подгоняя их под цвет воды, пока эти две стихии не достигли временной цветовой гармонии, став одинаково темно-серыми.

– Ночь наступает, – сказал кто-то из троих; кто именно, не имело значения. Но эти слова, казалось, получили отклик в концентрических кругах, продолжавших движение от центра пруда уже к каким-то иным, неведомым и пугающим берегам.

Глава 33. Огуречные кругляшки

Линда отбыла в Лондон через неделю после того, как Терри выписали из больницы. Трагедия Терри, лишившегося кисти руки, затмила все остальное, в том числе и драму расставания, которая при иных обстоятельствах наверняка получилась бы душераздирающей. Разумеется, и сейчас не обошлось без слез, причитаний, дурных предчувствий и возникших в последнюю минуту сомнений. Однако по сравнению с подростками, подрывающимися на самодельных бомбах, отъезд из родительского дома стремящейся сделать карьеру молодой женщиной уже не представлялся чем-то катастрофическим. Как-никак, ей исполнилось восемнадцать. Как-никак, она была совершеннолетней и могла распоряжаться собой. Как-никак, ее ждал Лондон.

Страсти по поводу злополучного взрыва еще не улеглись, когда друзья пришли прощаться с Линдой. Чарли надраил до блеска свой автомобиль, готовясь везти дочь на станцию. Дереку, лишенному даже этой привилегии, пришлось устраивать прощальную сцену накануне вечером на лужайке. Теперь он с кислым видом держался в стороне, напоминая актера-статиста, отбывающего свой скромный номер в спектакле чужого театра. Клайв, Сэм и Алиса явились по просьбе Линды. Они торчали у ворот,- отпуская вялые шуточки и стараясь не смотреть на забинтованную культю Терри. Конни и Нев, будучи на дружеской ноге с родителями Линды, также участвовали в проводах.

Когда выяснилась вся правда о несчастном случае и сопутствующих этому обстоятельствах – производстве бомб и «террористической деятельности» подростков, – реакция их семей была различной. Эрик Роджерс попытался вправить Клайву мозги хорошим ударом в челюсть, после которого тот пролетел через комнату и врезался головой в стену. Это был второй случай, когда Эрик в своем педагогическом рвении дошел до серьезного рукоприкладства. Нев был, напротив, до странности тих – он лишь смотрел на Сэма, будто на какую-то мерзопакостную букашку, явившуюся на свет в результате досадной ошибки природы. Конни же донимала сына бесконечными и безрезультатными допросами, периодически срываясь в истерику.

В то время как шокированные родители Сэма и Клайва так или иначе увязывали преступные наклонности своих отпрысков с «дурным влиянием компании», Чарли и Дот не пытались перекладывать часть вины на друзей Терри. Однажды вечером, когда Терри еще лежал в больнице, Сэм выпил три бутылки сидра и объявился перед Чарли на пороге его дома, захлебываясь рыданиями и называя себя главным виновником случившегося. Чарли не смог ничего понять из этих бессвязных речей, провел Сэма на кухню, угостил его сигаретой и кое-как успокоил. После этого он отвел его домой и вполголоса посоветовал Неву «не слишком давить на парнишку», поскольку он и так очень сильно мучается.

– Мучается? – Нев покачал головой. – Чем больше он будет мучиться, тем лучше.

– Парень уже многое понимает, Нев. И многое чувствует.

– Ему не вредно бы почувствовать пару хороших затрещин.

– Нет, Нев, тут ты не прав.

По возвращении Терри из больницы Линда каждую ночь лила ручьями слезы. Ее дневные старания подбодрить Терри, притворяясь, будто все идет своим чередом без каких-то существенных перемен, обернулись для нее нервным срывом. Ко дню отъезда в Лондон ее глаза покраснели и распухли, что воспринималось членами семьи как еще одно дурное предзнаменование. Дот заставила Линду провести это утро в постели, накрыв веки кружками свежих огурцов. «Терри сделал то, что сделал. Теперь ему придется с этим смириться и жить дальше», – сказала она. Линду эти слова возмутили. Когда кто-нибудь, кого вы любите, наносит себе тяжкое увечье, нелепая возня с огуречными кругляшками может быть воспринята как кощунство. Однако Дот настояла на своем, и огурцы были пущены в ход.

Линда появилась из дома в элегантном розовом костюме и с короткой – по самой последней моде – прической. Она принялась по очереди обнимать и целовать провожающих. Только в момент расставания Сэм осознал, что все эти годы Линда постоянно была с ними, иногда выдвигаясь на передний план, иногда отступая в тень, но сама мысль о том, что она где-то рядом, уже служила утешением. И вот теперь он ее терял. Он взглянул на Дерека, не принимавшего участия в общей вымученно оживленной беседе, и искренне ему посочувствовал.

Линда поцеловала Клайва и Алису и, прежде чем сесть в отцовский автомобиль, отвела в сторону Терри и Сэма.