После России

Оглавление

«Тряпка! Докиваешься ты со своим Пашкой!», - с ненавистью подумал Трепаков.

Жесточайший кризис, кровавое столкновение, революция и мятеж - это всегда переворот в элите. Трепаков вдруг ясно понял, что дальнейший рост напряжённости смоет не только его, но и Овчинникова, и Полухина и ещё многих других - всех тех, кто последние годы прекрасно себя чувствовал в тихом болоте пост-России и истово верил в нерушимость реальности, подпираемой какими-то там подписанными в Риге бумажками. Но пришла война, время выбирать и отвечать за свой выбор: победа Пирогова стала бы для многих трагедией, но от неё всё-таки можно было бы успеть убежать к припрятанным в банках Астаны сбережениям, а вот от вдруг оказавшегося таким возможным триумфа новой генерации политиков скрыться будет куда труднее. Трепаков совершенно чётко осознавал, что такие как Водянкин не станут церемониться, и после неизбежного подавления пироговского мятежа (которому Роман Геннадьевич вдруг стал искренне желать удачи) создадут новый мир, в котором ничего не останется ни от России, ни от всего этого балагана, называемого Рижской системой.

Заседания правительства закончилось и Трепаков, торопясь и боясь, побежал в свой кабинет. Уходящие минуты гулко отдавались неприятным стуком в висках. Он снова думал о своем будущем и вновь приходил к выводу: чем бы не кончилась вся эта заваруха с Пироговым, на глазах возникала совершенно новая реальность и ему, Роману Трепакову, в ней не было места.

7. Вечерний досуг

…Завершить еженедельный аналитический обзор для «Eurasian Review» так и не удалось, вдохновение улетучилось и стало тоскливо. «Кому всё это сейчас нужно? Пока допишу его, уже и обозревать нечего будет», - в такие моменты Сева Осинцев обычно заходил в одну из компьютерных сетей и ввязывался в какую-нибудь бурную дискуссию, коротая таким образом остаток рабочего времени.

С его служебного коммуникатора можно было зайти во все существующие мировые и локальные системы - хоть в полумёртвый Internet, хоть во Freenet, хоть в Eurasnet, хоть в Chinenet или новомодный Transys.

Промосковским пользователям были доступны только два последних варианта, но и это фактически сводило всю информационную блокаду на нет.

На промосковских сайтах публика упражнялась в угрозах и проклятьях «предателям». На сайте Информационного Канала «Великая Русь», официального рупора нового московского режима, шла ожесточённая полемика.

Самой новой была тема: «Готовьтесь, братья-уральцы, час освобождения близок!». Так называлось зачитанное вчера по московскому телевидению пироговским министром информации Бурматовым обращение Русского Народного Собора, новой московской «партии власти». Московское телевидение фактически вещало только в компьютерных сетях, где Сева его и смотрел иногда, для интереса и по долгу службы (Тот же Водянкин требовал, чтоб ответственные сотрудники идеологического фронта были в курсе московской пропаганды), увидеть же его картинку на обычном коммуникаторе или телеприёмнике было невозможно. Как только «Останкино» было взято сторонниками Пирогова и под грохот вышибаемой двери лицо канала «Московия-ТВ», лощённый журналист Клим Салбазов успел прокричать последние призывы «сохранять спокойствие и выдержку, выполнять распоряжения Администрации ООН (Салбазов, очевидно, только потом узнал, что глава ооновской Администрации Москвы, отставной португальский генерал Франсишку д’Оливейра, покинул город за несколько часов до того) правительства Города Москвы, всемерно оказывать содействия Московской Гражданской Самообороне», была задействована американо-европейская система тотального подавления телесигнала, которая сделала невозможным любое открытое вещание из Москвы или любого другого города пироговской «России». Мало того, что московскую картинку не видели не только за пределами «России», но и в её границах, так по всем каналам на территорию, контролируемую новым московским правительством принудительно транслировались только «нужные» каналы: «Голос Америки», «Евроньюс», «ТВ-Свобода», «Всесвiтное Украiньское Телебаченье» и официозные каналы Санкт-Петербурга, Балтийской, Уральской, Сибирской Народной и Дальневосточной республик, а также официальный канал Байкальской Федерации. Кроме того, был ещё и так называемый «диверсионный» канал, который периодически возникал в эфире и призван был изображать собственно «российское» телевидение, якобы вещающее от имени московского правительства. Обычно там выступали какие-то обезьяноподобные существа, зачитывавшие приказы о казнях и конфискациях, а также демонстрировали «документальные» кадры массовых убийств и изнасилований. Так вот новости московского правительства можно было узнать только в компьютерных сетях, да и то, если знать нужные места. В общем-то, информационная блокада была достаточно организованной, хоть и не безупречной. Впрочем, всё это было сущей ерундой, умельцев везде хватало, так или иначе, каждый чих из Москвы мгновенно разносился по всем сетям. Это, конечно, бесило.

Сева вздохнул и продолжил чтение дискуссию. «Обломаете вы зубы об уральский хребет, проклятые москали!», - нудел некто «Уральский патриот». «Подожди, чмо, доберёмся и до тебя, ты за каждую букву тут ответишь, козлина!», - парировал «Русич». «Командарм Дробаков - смерть уральских мудаков!», - дразнился «Stalin». «Никакого конструктива!», - подумал Сева. «Мы же один народ, одна нация, как мы докатились до такого развала? Неужели вы там у себя на Урале не видите, что вами манипулируют америкосы, китайцы и жиды?», - прочитал он очередную запись, озаглавленную: «Нам нужна единая Россия!». К горлу подступила досада и он вошёл на форум как «Рассудительный»: «Послушайте, вы, освободители!», - застучал он по клавишам, стремительно свирепея - «Вы что, думаете мы тут только и ждём, пока вы придёте? Ночей не спим, дрочим на вашего мента рязанского? Нихуя подобного, поняли?! Нафиг вы нам тут не нужны, москали проклятые! Только суньтесь - огребете звездюлей по полной! Будем гнать вас до самой Москвы и дальше!». Он хотел ещё что-нибудь добавить, но настроение изменилось. Даже хотел ничего не сохранять, но потом махнул рукой и нажал ввод. Почему он вообще участвует в этих идиотских перепалках? В чём их смысл? Почему он ненавидит незнакомых ему русских ребят, которые пишут всё это из Москвы, Рязани, Твери или Владимира? Почему они ненавидят его? В конце концов, он даже не помнил той России, вокруг которой ломалось столько копий.