После России

Оглавление

Очевидно, желая разрядить атмосферу, кто-то начал рассказывать похабный анекдот, но тут в пресс-центр вошёл его директор, капитан Савелий Полешников.

– Господа, важнейшее известие! Минуточку тишины! - театрально волнуясь, произнёс он, а потом скороговоркой проговорил: - Пять минут назад борцами с тиранией был убит кровавый узурпатор Пирогов! Ура, господа! Генерал Сирин даст пресс-конференцию через 10 минут.

Мгновенно всё оживилось, зажгли всё освещение, заработали коммуникаторы и панели на стенах. Гордон выбежал из зала с кем-то оживлённо разговаривая по-английски. Сева тоже рассеяно вызвал по коммуникатору Водянкина и кратко сообщил ему новость:

– Отлично, отлично! Это отлично! - госсекретарь отключился, не дав никаких дополнительных указаний.

– Бля, конец войны, конец! Победа! Сейчас москали разбегутся, ура! - дурным голосом вопил Шершнёв, пытаясь поцеловать в губы французского журналиста, оказавшегося рядом с ним в этот исторический момент.

* * *

Сева пережил суматошные дни разгрома мятежа в каком-то тумане. Банкеты и парады шли один за другим, наступающая армия превратилась в смесь карательной экспедиции с увеселительным пикником. Кого-то судили и казнили, до Москвы оставался день неспешного пути и в ставку Сирина уже прибыли патриарх Кирилл и его тёзка, мэр Москвы Кирилл Мамышев, изъявлявшие всевозможное почтение «освободителям».

Спустя несколько дней, ближе к вечеру, к нему подошёл неизвестный офицер и, официальным тоном пригласив «поговорить», отвел Севу в неприметный кабинет.

– Скажите, вы были знакомы с неким человеком, представлявшимся отцом Валентином? - без предисловий начал он.

– Ну как сказать… Как-то знакомились… А что?- Сева решил, что отрицать факт знакомства глупо, помня о свидетелях.

– Ничего. Скажите, он вам ничего подозрительного не говорил? Не казался вам странным? - офицер явно задавал вопросы для проформы. Судя по всему, это были какие-то формальности и судьба странного расстриги вдруг заинтересовала Севу.

– Я его после единственного разговора, так ни разу и не видел. Ну для священника, даже бывшего, как-то он странно выглядел. Да и говорил странно. Вроде как расстригли его за выступления против Пирогова, но он всё больше о России тосковал, - Севе стало противно от своего стукачества, но, опять-таки, подумал, что с учётом показаний Гриши и Хворобьева покрывать расстригу - это верный путь к проблемам.

– Ну он, в общем-то, и не был никогда священником, - офицер изучающим взглядом посмотрел в глаза Севе, но тот, очевидно, был так искренне удивлен, что вести дальнейшую игру стало неинтересно. - На самом деле он сотрудник СБР. Его заслали куда-то в тыл, ещё до наступления. Ну и вот он пытался выбраться к своим. Очевидно, поняв, что всё кончено, решил умереть героем. Написал прощальное письмо и попытался напасть на генерала Сирина. Короче говоря, его убили.

– А письмо можно посмотреть? Я журналист, мне интересно… - Севе действительно стало интересно, профессионально и по-человечески.

– Да уж нет, письмо подшито к делу. Там очень много про Россию, про то, что она возродится когда-нибудь… Чушь всякая.

– А как его звали? - Сева достал коммуникатор, чтоб записать информацию.

– Игорь Викторович Кудрявцев. Кстати, он должен был организовать убийство вашего президента Полухина! Так что вам, наверное, действительно должно быть это важно. Мы сообщили вашим уже…

«Надо будет поговорить с Михайловым, может и письмо у него попросить», - Сева неспешно пошёл к себе, разглядывая едущие в сторону Москвы колонны техники.

Всё вокруг почему-то казалось Севе странным, неуместным, нелепым. И сам он, и эти танки, и вся эта армия. Откровенное злорадство иностранцев и животная радость коллег вновь и вновь возвращали его к тому шокирующему выступлению Гордона в пресс-центре. Вроде бы ничего умного, ничего нового, обычная американско-баптистская русофобия, но что-то всё-таки задевало. Может быть, понимание того, что именно носители подобной идеологии будут определять будущее его страны?

Ему всё время хотелось поговорить на волнующую тему, и вечером он поделился своим возмущением с пресс-секретарем Ваплера, сыном уехавших в Германию русских немцев Тибо Рихтером, с которым они отчего-то близко сошлись. Может быть потому, что Севе он казался прорусски настроенным человеком.

* * *

Тибо внимательно выслушал русского друга, который путано делился своим перманентным изумлением от происходящего, а потом, когда он иссяк, встал из-за стола, и, подойдя к окну, медленно заговорил:

– Ну, Гордон, конечно, дурак. Весь этот дикий американский баптизм комичен и нелеп, как, в общем, и всё христианство. Это всё уже давно не актуально и мне тоже неприятно, что люди с такой ерундой в голове не сидят в дурдомах, а пытаются править миром. Я тебе расскажу, почему я вас, русских не люблю…

Лёгкий пивной хмель как-то сразу ушёл и Сева с удивлением посмотрел на одетого в форму собеседника.

– Знаешь, в чём разница между русскими и немцами, Россией и Германией? Германия была выстрадана немцами за несколько веков ужасной раздробленности, а вы, русские, получили свою страну даром и всю целиком. Даром - в том смысле, что за моря плавать было не надо, воевать с арабами - не надо. Сначала возникла страна, а потом - нация. Точнее, так и не возникла! Германия наоборот. Столетиями была германская нация, которая жила в сотнях мелких и глупых государств, конгломерат которых именовался латинским словом - Германия. Люди говорили на одном языке, у них, в общем, была одна культура, но политически они были чужды друг другу. Весь 18 век немецкие гуманисты бредили единой национальной Германией, собственно Дойчландом, страной дойчей, или как вы говорите, немцев. И только в 19 веке великий Бисмарк объединил её железом и кровью. Да, потом мы натворили бед. Великая страна вскружила нам голову и потребовалась ужасная ломка после 1945-го года, чтоб мы перестали бредить своим германским величием. Между прочим, 12 лет гитлеровского позора дали нам в итоге шанс хорошо устроится в новом мире: пока наши интеллектуалы мечтали о Германии, мир был немного другим, и потому они упустили фактор демократии. Американцы и англичане сломали нам хребет, но в итоге мы и наша страна притёрлись друг к другу. Думаю, убери Гитлера наши заговорщики, неизвестно, что бы было потом - может быть мы до сих пор бы мучились своим мессианством, как вы. Да и вся Европа… С какими слезами Франция уходила из Алжира? Но ведь ушла! Ушла ради будущего, ради сохранения себя. Чтоб сейчас вернуться в Африку. А вы что? Вы до последнего держались за каждый кусок чужой земли, хотя за каждый день своего номинального уже владычества над ним приходилось расплачиваться и деньгами, и жизнями, и будущим, как вы теперь должны понять!