Земля неведомая

Оглавление

— Ладно, Билл, не бурчи. Просто я…малость перенервничала.

— Бывает, — Билли за три с лишним года хорошо изучил Галку. За ней такое водилось: сперва рыкнет, потом извиняется. — Ну, ты сейчас и загнула! — хохотнул он, переводя разговор в другое русло. — Раньше я от тебя таких словечек не слыхал даже во время абордажа.

— Раньше меня не били по голове, — проворчала Галка, морщась от боли.

Джеймс тем временем — молча! — помог Галке высвободиться от сети, одолжил ей свой платок, чтобы унять бегущую кровь, и обхватил за плечи. Потому что жёнушка качалась так, словно стояла на мостике в разгар шторма. Пленных бандитов передали в полную власть Этьена, и тот уже распорядился оттащить их в шлюпку с «Амазонки». Этих неудачников ждала весьма весёлая ночь — допрос с пристрастием, в случае запирательства, им был гарантирован. А уже утром Бретонец выдаст их властям. Если пожелает, конечно.

12

— Ну как, больно? — уже в который раз спрашивал Джеймс, меняя Галке холодную примочку на голове.

От его тёплой руки, бережно касавшейся сейчас несчастного кровоточащего лба, словно растекалось ощущение надёжности и покоя, хотелось закрыть глаза и расслабленно утонуть в мягкости подушек, в белых простынях их кровати, отдаться успокаивающей, еле заметной качке «Гардарики», без которой она теперь, пожалуй, и не могла нормально уснуть на берегу. Но от этого его тона, кроткого и чуть укоризненного, Галке, напротив, хотелось взвыть и кинуть в него подушкой. Подобное желание мешала исполнить только жуткая головная боль и совершенно невероятная слабость. Ну, всё понятно — это, не более чем реакция после непомерного напряжения, так всегда бывает.

Когда Галку дотащили до «Гардарики» — скорее донесли, чем довели — доктор Леклерк осмотрел все её ссадины и синяки, обработал рану на голове и констатировал, что у капитана Спарроу, слава Богу, ничего не сломано. Что не помешало ему с некоторым злорадством прописать ей категорический постельный режим. Услышав подобное решение доктора, Эшби внутренне возликовал — опять-таки, слава Всевышнему, Эли хоть немного полежит, хоть несколько дней проживёт, как нормальный человек, а не как чёрт в юбке. Хотя, какие там юбки? За все три года надевала нормальное женское платье всего два несчастных раза. И вот сейчас он сидел рядом с женой, постоянно меняя ей на голове холодное мокрое полотенце — кровь удалось остановить быстро, хотя на лбу, у самых корней волос, останется, должно быть, короткий неровный шрам. От струек воды, стекавшей Галке за уши, ей было немного щекотно, а мокрая ткань на некоторое время приносила облегчение, смягчая тупую, всепроникающую боль.

— Как ты? — в очередной раз спросил Эшби. — Быть может, тебе принести чего-нибудь? Или ты поспать хочешь?

Галка набрала в грудь побольше воздуха и решительно села на постели, превозмогая боль.

— Ну, что ты, в самом деле? Сколько можно вокруг меня хлопотать? — Галка, как сквозь туман видела встревоженное лицо мужа, попытавшегося уложить её обратно. — Ты лучше скажи, как там сейчас допрос проходит? Бретонец взял их в оборот?

— Эли, ложись, пожалуйста. К утру всё уже будет известно. Вот завтра тебе и расскажут, не торопи события.

— Джеймс, — Галка, как всегда, упрямо гнула своё, — Ты бы лучше, чем со мной нянчиться, сходил бы, узнал, как там дела?

— Я там сейчас ничем не помогу. Народу и так собралось изрядно. Не волнуйся, там и Билли, и Влад, и Жером, и Дуарте. А Этьен с ними сам беседу ведёт — он мастер своего дела, так что можешь не беспокоиться: он из них душу вынет и завтра тебе на блюдечке преподнесёт, — Джеймс снова предпринял попытку уложить её на подушки.

Галка заупрямилась, прикидывая, хватит ли ей сил сейчас одеться и доковылять до палубы? Но Эшби быстро просёк её мысли.

— Нет уж, — сказал он решительно. — Даже и не мечтай об этом. Из каюты я тебя никуда не выпущу.

Галка даже рассердилась — в меру своих небольших, в данную минуту, сил.

— Я не могу тут лежать и ничего не делать в тот момент, когда…

— Ничего не делать? Ничего не делать?! — Эшби дал, наконец, волю чувствам. — Это называется ничего не делать? Да ты посмотри на себя — ты сегодня уже столько дел наворотила, что за неделю теперь последствия не разгребёшь!

Галка, пожалуй, никогда не видела своего мужа — всегда такого спокойного и выдержанного — в подобном состоянии. Губы его побелели, глаза пылали, руки тряслись, но он не останавливался — говорил и говорил то, что давно уже накопилось и наболело, то, что он так долго держал в себе. Его знаменитое хорошее воспитание, позволявшее ему владеть собой даже в самых сложных ситуациях, сыграло сейчас злую шутку с ними обоими. Галка хоть и догадывалась, что своим отвратительным характером и кошмарной манерой влезать во всяческие авантюры изрядно портила Джеймсу жизнь — главным образом тем, что он страшно беспокоился за неё — но даже не представляла себе всех масштабов проблемы. Именно потому, что муж никогда об этом не заговаривал. А сам Эшби, привыкший скрывать эмоции под маской сдержанности и уравновешенности, сейчас не мог и далее так поступать с любимым человеком. Продолжать делать вид, что всё хорошо и замечательно — в данном случае значило попросту её обманывать. Её — Эли, обожаемое и несносное существо, любовь к которой причиняла ему почти физическую боль.

— Послушай, Алина, так продолжаться дальше не может. Ты рискуешь собой — это понятно. Любой из нас, избравших этот путь, не может не рисковать собой — каждый день, каждый час. Эта жизнь, как жизнь солдата и моряка, полна привычных опасностей, — Эшби говорил горячо, вышагивая по каюте взад и вперёд, нетерпеливо взмахивая иногда правой рукой, чтобы подчеркнуть особенно важную мысль. — Но ты — ты же просто идешь на самоубийство, ты с каждым днём, словно всё туже и туже затягиваешь узел гарроты. То, что сегодня тебе повезло, и ты осталась жива, это только случайность. Счастливая случайность. Я стараюсь быть всегда рядом, но в какой-то момент я просто могу не успеть. Или не суметь что-то сделать, ведь я всего лишь человек, а не Господь. Меня и самого могут подстрелить в любой момент. Смерти я не боюсь, но разлуки с тобой я не переживу. И ты знаешь, что это не пустые слова. Ты любишь повторять, что удача — это всего лишь хорошая подготовка. Да, это так! Но никогда нельзя полностью исключать случайность. Счастливую или, наоборот фантастически жестокую случайность. Даже самый продуманный план может быть разрушен дуновением непредвиденного ветра. Нам везёт слишком долго, и это меня пугает. Ты дразнишь судьбу, и всё глубже запихиваешь голову в петлю. Не пора ли остановиться?