Земля неведомая

Оглавление

— А здесь как очутился? И когда? — Галка тоже умела понимать недосказанное: этот офицер наверняка был "одним хорошим человеком из Тайной канцелярии", и по достоинству оценил дарования юного Бретонца.

— Незадолго до похода Моргана. Привёз письмо губернатору д'Ожерону. Потом он направил меня к сьеру де Баасу. Тот уже в сентябре семидесятого года отослал меня обратно на Тортугу — с приказом любым способом завербоваться на флибустьерские корабли, идущие к Моргану.

— И д'Ожерон организовал драку с матросами Требютора…

— Так вы знаете? — усмехнулся Этьен. — Хотя, что я спрашиваю-то… Вы небось меня с первой же встречи заподозрили.

— Ты попросту слишком умён для той легенды, которую себе выбрал, — ответила Галка. — Учти на будущее, ладно?… Темнеет уже. Возвращайся к своей команде. Завтра придёшь, нужно будет обсудить одно дельце.

— Как прикажете, капитан, — без тени иронии ответил Этьен, вставая с парапета. — Спокойной вам ночи.

Галка проводила его задумчивым взглядом. Сложный человек. Умный, но предсказуемый — ибо работает по правилам, которые ей, человеку будущего, хорошо известны. Но именно такой человек ей сейчас и будет нужен.

7

На следующее же утро Галка велела собрать в здании кабильдо весь цвет городской знати и купечества. Давненько там не сходилось столь блестящее общество, но нападение объединённой армии французов и пиратов, хозяйничающих сейчас в городе, и непререкаемый приказ капитана Спарроу были слишком вескими причинами, чтобы непременно явиться туда. Так что сейчас под высокими гулкими сводами здания, выстроенного с пышностью раннего барокко, царила странная, непривычная тишина. Мужчины разного возраста, одетые, в основном, в чёрное, подавленно сидели на длинных скамьях и высоких стульях с резными спинками. Они практически не разговаривали друг с другом, разве что иногда негромко кидали друг другу несколько фраз, или тяжко вздыхали. Женщин практически не было, хотя кое-где в рядах строгих камзолов и белых накрахмаленных воротников, мелькала иногда кружевная мантилья.

Галка сидела на возвышении, в широченном удобном кресле, обитом малиновым бархатом, с позолоченной резьбой ножек и окантовки спинки — должно быть, ранее там сиживал алькальд. На стене, прямо за Галкиной спиной, красивыми каскадами были развешаны испанские гербы и знамёна — капитан Спарроу не только не стала их снимать, но и пригрозила серьёзным наказанием за подобную попытку. Раскрыв свои знаменитые бухгалтерские книги, являвшиеся плодом целого года разведывательной деятельности, она по очереди вызывала испанских грандов и негоциантов, и, просмотрев записи, назначала сумму. Вокруг неё расположились её капитаны, правда не все. Билли и Жером, назначенный ею новым капитаном «Амазонки», сидели рядом. Чуть поодаль — Дуарте, со злорадной, если не сказать — зловещей — ухмылкой, уродовавшей его красивое лицо. Жозе вообще неважно выглядел с тех пор, как они вошли в Картахену. Он не пил, но его разъедало что-то более сильное, чем алкоголь. Галка внимательно все эти дни наблюдала за его состоянием, и оно ей очень не нравилось. Помимо офицеров, в зале находилось ещё около двух десятков матросов. Они караулили вход в помещение и охраняли своего адмирала. Впрочем, нападать на неё, кажется, никто пока не собирался. Справа сидел невозмутимый Эшби, выглядевший словно вельможа на приёме у короля. Ну, и, конечно, по левую руку от Галки расположился Влад. Он лицезрел подобную процедуру не впервые, поэтому она была ему хорошо знакома, и «братец» наблюдал за развитием событий рассеянно, с ленивым любопытством. Эта сцена до боли напоминала ему Булгакова.

— Господа, сдавайте валюту, — проговорил он вполголоса.

Галка хихикнула, услышав его слова, но тут же вновь напустила на себя серьезный вид.

— А что? Сценка вполне в духе эпохи, — негромко и по-русски сказала она. И сразу перешла на свой неважный испанский: — Сеньор Алонсо Гонсалес, — объявила она, и невысокий сухопарый испанец с косматыми седыми бровями обречённо поднялся со своего места, продираясь между рядами. Галка смерила его спокойным взглядом серых глаз, сверилась со своими записями, бормоча под нос:

— Так, купец. Два своих корабля по триста тонн, паи в корпорациях, дела с португальскими поставщиками, кофе и пряности, недвижимость… Ага, состояние оценивается в шестьдесят тысяч… Желаете ли перейти во французское подданство?

— Да, сеньора, — мрачно ответил означенный купец.

— Очень хорошо, — подумав немного, Галка объявила приговор: — Двадцать тысяч песо — треть имущества, как указано в условиях адмирала. Срок уплаты — два дня.

Испанец застонал и, бия себя в грудь, начал слёзно уверять, что все деньги вложены в дело и у него нет на руках никакой наличности. Галка выслушивала его уверения недолго.

— Можете внести требуемую сумму драгоценностями и утварью. Я не против. Следующий! Эдуардо Гомес!

Испанец опустил голову и медленно прошёл к выходу, понимая, что споры и уговоры здесь не подействуют. Его компаньоны из Панамы и Мериды уверяли, что уговаривать и жалобить эту деликатную разбойницу бессмысленно.

Так продолжалось довольно долго, не менее двух часов. Один купец сменялся другим, новый гранд приходил на место ушедшего, и все по очереди они занимали своё место перед светлыми, проницательными глазами капитана Спарроу. Все они являли собой различные степени искреннего отчаянья и лицемерия — на Галку не действовало ничего. Она оставляла желавшим стать добрыми подданными французского короля сумму, достаточную для достойной жизни, но остальное выбирала безжалостной рукой. Что же до тех, кто оставался верен королю испанскому и изъявил желание покинуть город, то этих она выжимала досуха, как лимон, до самой кожуры. Постепенно ряды допрашиваемых редели, зал пустел. В какой-то момент даже сам Шаверни заглянул в ратушу на несколько минут — бросить надменный взгляд на то, как идут дела по изыманию его богатств. Вмешиваться он, однако, не стал — видимо, счёл это ниже своего достоинства — но постоял, посмотрел, ничего не говоря, за процессом.