Блондинка в бетоне

Оглавление

Темнота обрушилась на него волной и потащила вниз. Через мгновение он был уже там – вместе с чудовищами.

По стеклу резко постучали. Рывком открыв глаза, Босх увидел рядом с машиной патрульного, который держал в руках дубинку и фонарик. Быстро оглядевшись по сторонам, Гарри схватился за руль и нажал ногой на тормоз и только тогда понял, что он никуда не едет, а все еще стоит на автостоянке у Паркер-центра. Протянув руку, он опустил стекло.

Одетый в полицейскую форму мальчишка охранял парковку. Стеречь по вечерам автостоянку в Паркер-центре назначались самые отстающие кадеты из каждой группы школы полиции. Однако, кроме чисто воспитательного значения, эта традиция имела и другой смысл: уж если копы не смогут справиться со злоумышленниками на автостоянке возле собственной штаб-квартиры, то у общественности сразу возникнут сомнения, а способны ли они вообще бороться с преступностью.

– Детектив, с вами все в порядке? – сказал кадет, опустив дубинку в прикрепленное к поясу кольцо. – Я видел, как вы вышли и сели в свою машину. Но так и не уехали, и тогда я пошел проверить.

– Да, – с усилием выговорил Босх. – Со мной… все в порядке. Спасибо. Должно быть, я задремал. Был очень долгий день.

– Да, бывает. Будьте осторожнее.

– Да.

– Вы сможете вести?

– Да, конечно. Спасибо.

– Точно?

– Точно.

Прежде чем двинуться с места, он подождал, пока коп отойдет в сторону. Посмотрев на часы, Босх понял, что проспал не более тридцати минут, но сон, а потом и внезапное пробуждение его все-таки освежили. Закурив сигарету, он вывел машину на Лос-Анджелес-стрит и направился к въезду на Голливудскую автостраду.

Выехав на шоссе, он опустил стекло, чтобы прохладный воздух не давал ему расслабиться. Была ясная ночь. Впереди устремлялись в небо огни Голливудского холма, за горами шарили лучи двух прожекторов. Как красиво, подумал Босх, но эта мысль почему-то вызвала у него меланхолию.

За последние несколько лет Лос-Анджелес сильно изменился, но в этом не было ничего нового. Он всегда меняется, за это его Босх и любит. Однако недавние беспорядки и экономический спад оставили особенно неприятные следы на ландшафте – на ландшафте его памяти. Босх никогда не забудет пелену дыма, висевшую над городом, словно некий суперсмог, который не в силах разогнать даже вечерний ветер, и телевизионные кадры, на которых мелькали горящие здания и беспрепятственно орудующие грабители. Для управления это был тяжелый удар, от которого оно до сих пор так и не оправилось.

Как и город. Многие из социальных болезней, вызвавших этот вулканический взрыв ярости, до сих пор оставались неизлеченными. Красота уживалась с ненавистью и опасностью. Это был город утраченного доверия, живший одной, последней оставшейся надеждой. Противостояние имущих и неимущих представлялось Босху в виде парома, отходящего от причала. Перегруженный паром оставляет переполненный причал, причем некоторые стоят одной ногой на палубе, а другой на причале. Корабль отходит все дальше, и тогда те, кто находился посередине, срываются и падают. Тем не менее на пароме остается еще слишком много народу, так что он опрокинется при первом же ударе волны. Оставшиеся на причале явно этому рады и молятся, чтобы волна поскорее пришла.

Он думал об Эдгаре и о том, что тот сделал. Он один из тех, кто вот-вот упадет вниз, и ничего с этим не поделаешь. Эдгар и его жена, которой муж так и не осмелился сообщить об их шатком положении. Правильно ли он поступил с Эдгаром? Эдгар говорил о времени, когда Босху могут понадобиться все друзья, которых он только сможет собрать. Может, лучше сохранить Эдгара, оставить его в покое? Босх этого не знал, но время на то, чтобы решить, еще оставалось.

Проезжая по Кауэнга-пасс, он поднял стекло. Становилось холодно. Посмотрев на запад, в сторону холмов, Босх попытался рассмотреть неосвещенный участок и стоящий на нем темный дом, и почувствовал радость от того, что едет сейчас не туда. Что он едет к Сильвии.

К Сильвии он приехал в 11.30 и открыл дверь своим ключом. На кухне горел свет, но в остальном везде было темно. Сильвия спала. Для новостей было уже слишком поздно, а поздние ток-шоу никогда не привлекали ее внимания. Чтобы не шуметь, Босх снял туфли в гостиной и по коридору направился к ее спальне.

Войдя в комнату, он остановился, чтобы дать глазам привыкнуть к темноте.

– Привет! – сказала она, хотя он ее еще не видел.

– Привет!

– Где ты был, Гарри?

Она спросила это мягко, сонным голосом, в котором не слышалось ни вызова, ни каких-то требований.

– Мне пришлось кое-что сделать, а потом я немного выпил.

– И послушал хорошую музыку?

– Ага, там играл квартет. Неплохой. Они играли много вещей из репертуара Билли Стейхорна.

– Ты хочешь, чтобы я что-нибудь приготовила?

– Нет, лучше спи. У тебя завтра занятия в школе. В любом случае я не настолько голоден, а если мне захочется есть, я себе что-нибудь найду.

– Иди сюда.

Он пробрался к постели и растянулся на покрывале. Обхватив его за шею, Сильвия притянула его к себе и поцеловала.

– Да, ты и вправду немного выпил.

Он засмеялся, она тоже.

– Давай я почищу зубы.

– Подожди минутку.

Она снова притянула его к себе, и он поцеловал ее в шею и губы. От нее исходил приятный нежный запах сна и духов, который он так любил. Ночной рубашки на ней не было, хотя обычно она ее надевала. Просунув руку под покрывало, он провел рукой по ее гладкому животу, затем поднялся выше и принялся ласкать ее грудь и шею. Снова ее поцеловав, он уткнулся лицом в ее волосы.