Во всём виноваты «Битлз»

Оглавление

А то, что вы сейчас начнёте читать, есть продукт удивительных фортелей непредсказуемой судьбы, которая опять по непонятной доброте душевной предоставила мне, неблагодарному, шанс. На этот раз на ниве кинематографии. А разработка этой нивы сопровождалась такими любопытными событиями и встречами, что не отразить это дело на бумаге было бы преступлением против человечества.

И ещё одно. Просматривая в начале работы первые страницы этой книги, я обратил внимание, что автоматически продолжал почти везде писать букву «ё», хотя в современной печати она давно уже не встречается. Я привык доверять своим рукам, поэтому ничего менять не буду. Кто-то ведь её придумал, эту букву. А то читаешь «еж»! А он вовсе даже «ёж»! Как-то неприятно.

...

Во всём виноваты «Битлз»

22 мая 2003 года около 16 часов личный самолёт Пола Маккартни приземлился в питерском аэропорту Пулково. С молодой женой Хизер сэр Пол разместился в комфортабельном президентском номере 152 гостиницы «Европа», а в 18 часов в Государственной консерватории Санкт-Петербурга состоялось торжественное вручение гостю почётного диплома профессора музыки. Диплом Полу Маккартни вручила полномочный представитель президента в Петербурге Валентина Матвиенко. На следующий день сэр Пол участвовал в торжественном открытии Детского благотворительного фонда, а вечером в сопровождении директора Эрмитажа М.Б. Пиотровского осматривал сокровища Зимнего дворца, после чего вылетел в Москву.

Что знаменитый музыкант делал с 20 часов до полуночи 22 мая, не знает никто. Многочисленные журналисты и хозяева города потеряли сэра Пола на целых четыре часа. Всё это время миссис Маккартни спокойно провела в номере. Есть основания полагать, что она знает больше, чем говорит.

Скорее всего посвящены в эту тайну были только сами супруги…

Интернет-сайт, освещавший пребывание Пола Маккартни в России.

24 мая 2003 года

На самом деле в эту «жуткую» тайну был посвящен и личный телохранитель Пола Маккартни темнокожий здоровяк Чарлз Бэйфилд. И ещё одна очень пожилая ленинградка Ольга Станиславовна Белецкая, чудом удержавшаяся в смутные времена в громадной старинной квартире на Васильевском острове. И ещё один бывший питерец (а ныне москвич) — писатель-неписатель, которому здорово повезло.

Всё началось, как у какого-нибудь Пушкина, — на балу. В декабре 2001 года в московском заведении «Форте» группа товарищей устроила приватную вечеринку под условным названием «Бал пятидесятилетних».

Играли хорошие музыканты, водка лилась рекой, молодые люди среднего возраста трясли седоватыми причёсками и вспоминали танцы и моду семидесятых.

Я подошёл к столику, где сидели двое моих старых знакомых — ныне очень известные и влиятельные люди. В неофициальной полутьме, в обществе своих ровесников — пусть не достигших таких впечатляющих успехов, — Банкир и Композитор расслабились по крайней мере по возрастному признаку. Одеты были просто и удобно, как уже давно не одевались. Оба с жёнами: Банкир со своей, а Композитор тоже со своей, но бывшей. Нет, ничего такого — она приехала на несколько дней из-за границы, и экс, которому его нынешняя супруга позволила показать бывшей жене вечернюю Москву, привёл её сюда.

Мы обменялись комплиментами типа «ты что, законсервировался?!» и обсудили нагулянную с годами полноту веселящихся знакомых, отметив неизменную молодёжную стройность дам за нашим столом. Потом пошло-поехало: «А помнишь то, а помнишь это? А джинсы-шмынсы! А диски-миски?!»

— Короче, Макс, надо снимать документальный телесериал о семидесятых, давай пиши, а мы поможем, — сказал Банкир, блестя глазами, — а то скоро будет не для кого!

И я бросился писать. В смысле домой, за компьютер.

В общем и целом сценарий был написан за семь-восемь месяцев. Начались бесконечные хождения и звонения. Я показывал и рассказывал о проекте всем знакомым и незнакомым, которые по возрасту могли быть современниками и участниками тех событий. Даже тем, от кого будущее фильма уж никак не могло зависеть. И удивительное дело: как, оказывается, могут растрогать народ воспоминания о джинсовости и волосатости, о фарцовке и бизнесе (тогда говорили: «спекуляция»), о герлах, френдах, хипповости и, конечно же, о битловости.

И Володя Матецкий, и Андрей Макаревич, и Коля Расторгуев, и множество других людей, ставших кто финансистами, кто правительственными чиновниками, а кто просто счастливыми или не очень жителями, с удовольствием пополнили своими воспоминаниями создававшиеся хроники тех удивительных лет.

По поводу телевизионных потенций удалось даже поговорить с самим Константином Львовичем Эрнстом. Результат был более чем положительный. Появились надежды, что кино, может быть, покажут по Первому каналу. Только вдруг загвоздка обозначилась. Стандартная — деньги. То есть все были согласны дать средства: и банки, и телевидение, — только никак не могли определиться, кто первый.

В сценарии выдвигалась смелая, но подтверждённая (как мне кажется) рядом веских доказательств гипотеза о том, что в конце шестидесятых — начале семидесятых существование английской группы «Битлз» серьёзно повлияло на развитие культуры, а значит, и на всю жизнь в Советском Союзе. С гипотезой целиком или частично были согласны почти все возможные спонсоры, но денег на всякий случай пока не давали.

Тогда у творческой группы (ко мне к тому времени примкнули ещё два симпатичных киношных человека) возникла идея реанимировать как-то уже озвученное предложение наградить Битлов каким-нибудь российским орденом. За вклад в отечественную культуру.