Царь-Космос

Оглавление

Вспоминать было нелегко. Прохладный воздух коридора отдавал сырым духом склепа, перед глазами неслышно скользили черные узкие силуэты, и он снова падал, падал, падал…

…Всё хорошо, хорошо всё, песок тихонько шуршит, под пригорком Вечный Жид, на пригорке Каин – далека дорога, неблизко до порога. А у раба божьего, у мальчонки, глаза сами закрываются, сон начинается, про то, как Господь собрал войско из гвоздя и доски…

* * *

– Заходите, Виктор Ильич!

В его комнате кое-что изменилось. Пустой чемодан стоял у окна, на нем лежал аккуратно сложенный британский плащ, пальто же товарища Кима нашло себе место на спинке стула. Все это увиделось мельком, походя – главные перемены произошли на столе, возле которого сгрудились, толкаясь плечами, его гости. Мадам Гондла устроилась на стуле, ее длинные сильные пальцы лежали на чем-то, напоминающем клавиши маленького рояля. Над клавишами возвышалась вертикальная металлическая пластина, посреди которой ярким белым огнем горел ровный четырехугольник, похожий на экран синематографа, но тоже очень небольшой. Только всмотревшись, Виктор сообразил, что все это – единое целое, плоский металлический сундучок с откинутой крышкой и клавиатурой, как на «ремингтоне».

Сразу же стало легче. Все-таки не бомба!

– Это прибор, – не открываясь от экрана, быстро проговорила Гондла. – Очень важный и нужный. Но он не станет работать без ключевого слова.

– Mot de passe, – негромко проговорил Егор Егорович. – В общем, пароль. Виктор Ильич, Доминика ничего вам не говорила, не просила запомнить? Это должно быть одно слово, не слишком длинное.

Виктор не спешил с ответом. Вот и он понадобился! А что же всезнающий товарищ Ким?

Товарищ Ким тоже стоял у стола, но глядел не на экран, а на помятый листок бумаги, сразу же показавшийся знакомым. Батальонный зажмурил бесполезный правый глаз, всмотрелся – и чуть не рассмеялся. Письмо из Цветаевского музея! Мадмуазель Агата Рисурс! Кажется, они подумали об одном и том же.

– «В процессе многократного чаепития», – негромко проговорил он. Ценитель трубок услышал, кивнул:

– Да, я тоже думаю, что ключ в письме. Его, конечно, диктовал сам Игнатишин, слишком все логично.

– «Рисурс», – улыбнулся батальонный. – Более мощный, чем Волховская и Шатурская станции вместе взятые. «Рисурс» имеет имя – то ли Агата, то ли Агатка…

– Верно, – товарищ Ким положил письмо на стол, – Агартха. Пробуй, Лариса.

Теперь на экране смотрели все. Секунда, другая… Внезапно белый четырехугольник исчез, сменившись черными строчками текста.

– Оле! – выдохнула Гондла. – Товарищи, я вас всех люблю!..

– Вопрос номер два исчерпан, – невозмутимо кивнул товарищ Ким. – Вопросы? Предложения?

– Отправить Вырыпаева на Ваганьковское, – усмехнулась женщина. – Пока не поумнеет.

Руководитель отдела ЦК достал из кармана черную трубку, прикусил мундштук.

– Принимается. Но пойдете вы туда вместе.

Глава 9. Вольное небо

1

От фанеры несло сыростью и пороховой гарью. Леонид не удержался, тронул пальцем почерневший край пулевого отверстия, словно пытаясь убедиться в реальности происходящего. Пятнышко грязи на коже не давало обмануться. Нет, и это не сон.

Стены, обшитые некрашенной фанерой, тусклый свет ламп, укрытых железной сеткой, затхлый холодный дух мертвячины. Расстрельный подвал… Все, как в прошлый раз, только теперь он здесь совершенно один. Даже Смерть – и та не изволила прийти, задержалась где-то. Тишина казалась ощутимой и вязкой, в затылке и висках застучали уже привычные молоточки, во рту было сухо и горько.

– Эй! – не выдержал старший оперуполномоченный. – Есть кто? Сбегу ведь, ей-богу сбегу!..

Ответило эхо – вяло, неохотно. «Сбегу… бегу… гу-у-у…»

Тихо.

Седого археолога увели еще до рассвета, даже не дав попрощаться. Леонид успел только вынырнуть из сна, а дверь камеры уже хлопнула. На соседних нарах пусто, пальто исчезло. С вещами, значит… Бывший чекист встал, без всякой нужды обошел тесное узилище, поглядел на оконные решетки. Был человек – нет человека. Куда делся, не спросишь, а спросишь – не ответят. Губы сами собой шевельнулись, рождая негромкие слова.

– Господь пасет мя, и ничтоже мя лишит. На месте злачне, тамо всели мя, на воде покойне воспита мя…

Леонид уже понял – в Бога ему не уверовать, смертью доказано. Но Александр Александрович – совсем иное дело, так может, археолога и в этот раз защитит «хранительный» 22-й Псалом?

– Душу мою, обрати, настави мя на стези правды, имене ради Своего. Аще бо и пойду посреде сени смертныя, не убоюся зла…

Не дочитал, сел обратно на нары, вжал в голову в плечи. Нет, не заговорить Старуху! Можно только ждать, пропуская через душу бесполезные секунды и прислушиваясь к шагам в коридоре. За кем на этот раз? Не за ним ли?

Пришли около полудня. Когда открылась дверь, Леонид уже стоял. Куртку набросил, кепку сдвинул на ухо.

– Пантёлкин, на выход!..

Ступени под ногами, лестничные пролеты, серая краска стен. Второй этаж, первый. Ниже, ниже, ниже…

Подвал.

На этот их никто не встретил. Поначалу Леонид даже внимания не обратил, потом решил, что расстрельщики, службу забыв, заблудились где-то и сейчас нагонят, но когда конвоиры ушли, слова не сказав, наконец-то понял. Нет, не за смертью привели, не его пока черед.

«Кукушка лесовая нам годы говорит…»

Почему-то детство вспомнилось. Была у них дома рыжая кошка, великая мастерица мышей ловить. Сама старалась и котят тому же учила. Принесет мышь полузадушенную, перед малыми бросит. Играйте! Те и рады: лапками трогают, толкают, зубками покусывают. Мышка бежать пытается, но кошка-мамка начеку, когтями порядок восстанавливает.