Танки решают все!

Оглавление

187

— Тут у нас нет разногласий, — удовлетворенно резюмировал рейхслейтер. — Что вы думаете о покушении?

Гиммлер пренебрежительно поведал историю генеральской фронды. Покойный фюрер, которому он регулярно докладывал собранные гестапо данные, считал подготовку переворота несерьезным делом и не давал санкции на репрессии против заговорщиков. По мнению Гитлера, аресты Бломберга, Вицлебена, Бека, Гальдера и других известных военачальников могли вызвать недовольство и даже раскол офицерского корпуса. Поэтому Гиммлер санкционировал изоляцию лишь наиболее опасных участников заговора, которые были связаны с коммунистами.

По этому поводу Борман высказался уклончиво, но признал, что рейхсфюрер был связан приказами Гитлера. Весьма довольный достигнутым взаимопониманием Гиммлер вспомнил, что нужно переговорить с берлинским центром РСХА. Кивнув, Борман снял трубку и буркнул: «Соедините с Кальтенбруннером». Гиммлер раздраженно подумал, что шеф полиции безопасности и начальник гестапо слишком тесно связаны с Борманом, а потому обоих следует заменить более лояльными сотрудниками. Внезапно он увидел, как лицо Бормана сделалось удивленным, и он переспросил, при чем тут дворец президента рейхстага. Дав отбой, он потребовал соединить с Геббельсом. Ответ из канцелярии министерства пропаганды привел его в бешенство.

Даже без объяснений Гиммлер понял, какую ошибку они допустили, решая судьбу Германии. Оба совсем забыли о человеке, не только носившем высшее воинское звание, но и сохранившем считавшийся утратившим значение пост президента рейхстага.

Согласно аксиоматике коллективного псевдосознания, широкая общественность историю знает очень и очень плохо. Для миллиардной массы потребителей основной источник знаний о грандиозных событиях прошлого — это слабо усвоенные и давно забытые школьные учебники, безграмотные телепередачи и, главным образом, опусы кинематографистов, жертвующих правдой во имя политкорректности, оживляжа и текущих идеологических штампов.

Неудивительно, что в конце XX века советские люди представляли себе обстановку в III Рейхе исключительно на основе киноэпопеи «Великая победа» и авантюрных телесериалов «Бомба для фюрера» и «Тринадцать моментов последней осени». Проще говоря, вражеские руководители представлялись бестолковыми клоунами, а Вермахт и СС — рвущейся в решительное отступление толпой хорошо одетых, но совершенно не умеющих стрелять дистрофиков.

Действительность была несколько иной.

Узнав о смерти Гитлера, рейхсмаршал Герман Геринг был так потрясен, что прошло несколько минут, прежде чем угасло волнение. Уже двадцать лет он был вторым человеком в партии, он привык выполнять приказы фюрера, соглашаясь даже в тех случаях, когда Гитлер бывал заведомо не прав. После смерти Гинденбурга он был объявлен преемником на случай, если Гитлер не сможет руководить страной, но интриганы вроде Бормана и Гиммлера небезуспешно настраивали фюрера против Геринга. В последние месяцы рейхсмаршал превратился в номинальную фигуру, от него требовалось разъезжать по городам и читать зажигательные речи, поддерживая боевой дух населения. Однако в глубине заплывшей жировыми прослойками души дремал герой воздушных боев прошлой мировой войны, боец партии, который возглавил колонну, идущую на штурм мюнхенского арсенала, и полный сил политик, за несколько месяцев создавший аппарат нового германского государства.

Теперь, когда не стало Гитлера, кто-то должен был возглавить дрогнувшую империю. Устремленный в вагонное окно взгляд стал твердым и безжалостным. Рейхсмаршал принял решение и был готов спасти охваченную кризисом Германию. Он распорядился немедленно двинуть поезд на Мариенбург, а сам поспешил в вагон, где была установлена рация. Берлинский штаб тайной полевой полиции Люфтваффе получил задание срочно разведать обстановку в столице, командиру расквартированного возле Мариенбурга авиасоединения рейхсмаршал приказал подготовить к полету трехместный Ме-110 и эскадрилью прикрытия.

Геринг ничего не знал о вскрытом гестаповцами генеральском заговоре, но просчитать расклад сил оказалось несложно. Если убийство Гитлера стало первой стадией переворота, то организаторами могут быть либо военные, либо СС. В последнем случае Гиммлер и Борман наверняка скачут в одной упряжке. Так или иначе заговорщики имеют не слишком много сил в районе столицы. Берлинский гарнизон Ваффен СС был малочисленным, хотя Гиммлер мог использовать полицию. В распоряжении военных могла быть только Резервная армия, разбросанная по всему Рейху. Реально генералы смогут опереться лишь на танкистов из Вюнсдорфа и несколько юнкерских школ.

У самого Геринга войск было побольше — и не только училища Люфтваффе, но и авиабазы противовоздушной обороны с многочисленными подразделениями охраны, а главное — вокруг Берлина стояли полки парашютистов Курта Штудента. К тому же дивизия «Герман Геринг», остановившая русские танки на подступах к Варшаве, отводилась для пополнения в тыл и сейчас располагалась в районе.

Как маловероятный вариант рейхсмаршал рассматривал возможность смерти Гитлера от руки террориста-одиночки. Однако и в этом случае предстояло занять Берлин верными войсками, чтобы помешать возможным авантюрам Гиммлера.

На мариенбургском аэродроме рейхсмаршала ждали первые рапорты из Берлина — полиция Люфтваффе установила, что штаб Резервной армии рассылает частям приказ о начале операции «Валькирия». Проще говоря, войска брали под охрану важнейшие объекты столицы — на случай высадки вражеского воздушного десанта. Не доверяя телефонным линиям, Геринг разослал несколько шифрованных радиограмм: тайной полевой полиции он приказал отслеживать все перемещения войск, Штуденту — ввести парашютистов в Берлин и взять под охрану перечисленные учреждения, даже если придется применить оружие против других подразделений Вермахта. Кроме того, всем частям Люфтваффе запрещалось выполнять какие-либо распоряжения штаба Резервной армии.