Танки решают все!

• Предыдущая
• 198/202
• Следующая

Около половины десятого эсэсовцы открыли бешеную пальбу из гаубиц и минометов, после чего снова пошли в атаку — редкими цепями, под прикрытием немногих оставшихся танков. «Пантеры», STUGи и «насхорны» были расстреляны еще на подходе в трепещущем зареве осветительных «люстр», но пехота ворвалась на позиции. Фанатики шли убивать и убивали, невзирая на смертельный огонь. Это были уже не люди, а испорченные машины для убийства и разрушения. Потеряв две трети личного состава, эсэсовцы сбили с позиций один полк и закрепились в его окопах. А с севера поднялась еще одна группа — сотни три роботов-убийц при нескольких танках.

Шевчук и его офицеры с пистолетами в руках остановили отступавших. Комдив орал, что они не солдаты, а черт-те что, если не удержали этих тварей.

— Нелюди это, товарищ генерал, — дрожащим голосом ответил, потупив голову, солдат. — Я с первого месяца в бою, но такого не видел. Их убиваешь, а они идут. Добивают наших раненых и прут на пули, как вурдалаки.

— Мы и раньше знали, что с нелюдями воюем, — резко выкрикнул Шевчук — Вернитесь туда и убейте их всех. Часов, твои железки готовы?

— Сажайте народ на броню, — сказал Часов. — Кого железом не задавим, тех вы постреляйте.

Артиллерия дивизии накрыла огнем вражеские батареи за холмами, и полсотни танков с десантом поползли возвращать оставленные позиции. Эсэсовцы не отступили и не сдавались, дрались до последнего патрона, последней гранаты, последнего гренадера. И до самой полуночи красноармейцы прочесывали окрестности, выковыривая недобитков.

А подразделение, начавшее было наступление, так и не подошло к позициям стрелковых батальонов: «Пантеры» горели неподалеку от исходного рубежа атаки, по полю деловито ползали «тигры», и кто-то пускал ракеты. Потом снова подал голос Низкохат, доложивший, что на помощь пришли части фон Бутова и Ханштайна.

Рано утром, едва передохнув, новые союзники встретились, чтобы обсудить действия на следующий день. К этому моменту стали известны безумные цифры потерь, но «Лейбштандарте» была практически уничтожена, а соседи продвинулись дальше на север, разгромив наемников из дивизий «Шарлемань» и «Кинг Артур». Сегодня корпус Задонского должен был подтянуться, сметая остатки дивизии бригадефюрера Монке, а затем 10-я гвардейская армия всеми силами нанесет поражение группировке, блокирующей армейский корпус в Хемнитце. Проще сказать, задача на сегодня — марш, а на завтра — тяжелое сражение с дивизией «Гитлерюгенд» и 30-й гренадерской дивизией СС. После вчерашней победы казалось нетрудным абсолютно все.

После военного совета Леха признался, что немного сомневался, вступят ли части Вермахта в бой с Ваффен СС. Разговор этот завязался, когда два полковника неторопливо шли к своим танкам. Гюнтер покосился на Часова, тяжело вздохнул, затянулся и, не вынимая сигарету, буркнул:

— Скажи, зачем ты воевал против нас? Нет, не отвечай, я объясню свой вопрос. Мне приходилось допрашивать ваших солдат, они отвечали: мол, не хотят, чтобы немцы разграбили их родную деревню, чтобы враг убил их родных… А за что воевал ты — за свою деревню, за свою семью или за свой партийный билет?

Вопрос не относился к особо трудным. Надев армейскую форму, Часов слышал его неоднократно — и политработники спрашивали, и родня, и подчиненные. Поэтому полковник, почти не задумываясь, повторил слова, которыми отвечал уже не раз:

— Я воевал за все сразу. Защищал свою страну, которая мой дом и моя семья. Это битва за наше будущее, и мы не имеем права проиграть.

— Вот и я так же, — сказал фон Бутов. — И сейчас я сражаюсь за будущее Германии. Кажется, немцы наконец нашли правильного союзника. Чтобы защитить свою страну, нам пришлось убить идиота, за которого сами же голосовали на выборах, а теперь придется стрелять в идиотов-соотечествеников, которые мешают немцам сделать правильный выбор. Когда-то мы уже выбрали ошибочный путь и теперь расплачиваемся за ту ошибку.

Они откозыряли друг другу и забрались в башни тяжелых машин. Два танка, взревев моторами, спустились с пригорка и возглавили колонны, уходившие навстречу следующему бою.

ГЛАВА 12
Вечер 20 августа

Разумеется, на утреннем совещании он немного хватил за край, предложив пострелять из самых больших орудий столичного гарнизона. Таковыми были две 16-дюймовые самоходные пушки, которые годились только для парадов — снаряды, пробив навылет хлипкую многоэтажку, натворили бы немало бед в Подмосковье. Поэтому на площадь у набережной выдвигалась всего лишь батарея гаубичных самоходок «Гвоздика», вполне способных осуществить впечатляющую демонстрацию серьезности намерений. Руководители смежных ведомств докладывали, что их мероприятия тоже осуществляются по плану.

Незадолго до полудня старый маршал собрался почитать сводку ГРУ, когда доложили, что позвонил академик Раппопорт и желает переговорить с Алексеем Николаевичем. Часов велел соединить и сказал знакомому голосу в трубке:

— Привет, московский пацан, чем обрадуешь?

— Огорчу, — сообщил слабый голос давнего друга. — Не по телефону. Мы сможем встретиться?

— Ты в городе или на даче?

— В институте на Ленинском.

— Ну тогда приезжай через пару часов, пообедаем вместе, — предложил министр обороны. — Пропуск будет готов.

Положив трубку, Часов сокрушенно покачал головой: Раппопорт был совсем плох. Сердце, давление, поджелудочная, холестерин, артрит и, кажется, что-то похуже. Врачи говорили, что академик стоит на пороге и жить ему осталось совсем немного. Да и самому Часову ходики последние деления отсчитывают — старик не питал на сей счет особых иллюзий.

• Предыдущая
• 198/202
• Следующая