Танки решают все!

Оглавление

Почти месяц продолжались бои за Киев, и вот, наконец, русские потерпели новое поражение. В сражении погибли лучшие русские генералы, в том числе Кирпонос и Потапов. Геббельс объявил, что десятки генералов попали в плен. Бессмысленно продолжавшееся сопротивление, стоившее русскому народу огромных жертв, оказалось напрасным. Катастрофический разгром русских армий означает конец большевизма и нашего ненадежного московского союзника.

Никакой режим, основанный на страхе перед политической полицией, не способен выдержать удар такой силы. Советская Россия обречена. Нам предстоит наблюдать агонию гигантской державы, которая наверняка завершится до наступления зимы. После этого свободный мир останется один на один со странами «оси Рим — Берлин — Токио». Нам остается лишь возблагодарить Господа, окружившего Америку океанами.

Крейсер «Фрунзе» малым ходом курсировал по длинному, вытянутому с востока на запад колену Южного Буга, нацелив задранные стволы орудий в сторону наступавшего врага. Время от времени пушки грохотали, выбрасывая пламя, дым и шестидюймовые, в полцентнера весом, снаряды. Огонь корректировал наблюдатель в порхавшем над николаевским портом гидроплане. В трех милях к весту занимал позицию крейсер «Молотов». Оба корабля уже приняли на борт по батальону эвакуируемых из города войск. Ждали только возвращения опергруппы.

Старший лейтенант Светышева нервно металась по мостику, не отрывая взгляд от лабиринта причалов уставленных кранами и другими механизмами загадочного предназначения. Заслоняя немалую часть завода мимо причалов медленно двигался корпус «Советской Украины». Буксиры тащили недостроенный корабль, уводя из обреченного Николаева. Готовый почти наполовину линкор казался изуродованным — без палубных перекрытий, с торчащими из трюма трубами, надстройками и основаниями башен главного калибра. Рядом, в порту дымили пароходы — там сейчас, наверное, взбегали по трапам бойцы покидавших плацдарм дивизий.

Одна за другой проревели пушки крейсера — Аня так и не поняла, почему ни одна башня не делает полный залп всеми стволами. Всякий раз стреляло лишь одно из трех орудий.

Когда рассеялся пороховой дым и стало чуть слабее звенеть в ушах, из-за пирсов судостроительного предприятия вышмыгнул крохотный буксир. Смачно выбрасывая клочья дыма из несоразмерно высокой трубы, кораблик направился прямо к «Фрунзе». Аня с облегчением перевела дыхание, но в тот же момент поблизости от крейсера взметнулся столб воды. Не успел фонтан опасть, как рядом вырос его брат-близнец. Противник возобновил обстрел акватории.

Как это случалось сегодня уже трижды, пушки «Фрунзе» зашевелились, перенацеливаясь, и загрохотали в бешеном темпе, выпуская снаряд за снарядом. Какофоний канонады продолжалась недолго, но уши намертво заложило от непрерывного грохота. После второго или третьего залпа Светышева уже ничего не слышала, и только увидела, как из стволов перестал выплескиваться огонь, а башни проворачиваются, возвращаясь в прежнее положение. Надо полагать, вражеская батарея была вдавлена — наблюдателю на гидроплане виднее.

Мотая головой, чувствовавшая себя оглохшей калекой, Аня вдруг обнаружила, что из распахнутого люка боевой рубки ей машет рукой, подзывая, незнакомый моряк. В рубке она почувствовала, как возвращается слух, но голоса звучали совсем слабо. Выход из положения нашел командир крейсера капитан 2-го ранга Бортников, прокричавший ей прямо в ухо:

— Ваши возвращаются.

— Видела, — закричала она в ответ.

Ане казалось, что звук ее голоса еле слышен, однако моряки вздрогнули. Бортников сочувственно произнес:

— Напрасно вы снаружи канонаду слушали. Надо было с нами, под броней. Стальная стена как-никак глушит звуки.

Она не ответила, потому что расширившимися глазищами уставилась в угол, где за столиком с картами чертил что-то с помощью странных приборов… да, это был слегка постаревший, поседевший, погрузневший, почему-то одетый в китель капитан-лейтенанта и вдобавок куривший трубку… Леха Часов. Перехватив Анин взгляд, он удивленно посмотрел на лейтенанта, и стало ясно, что глаза у моряка бледно-голубые, а не серо-синие, как у Лешки. Обозналась.

Потом стало не до личных дел — в рубку вошли нарком госбезопасности Меркулов, начальник четвертого управления НКГБ Судоплатов и военинженер 2-го ранга Колька Антощенко. Все живые и, кажется, невредимые. Комсостав крейсера моментально притих, пожирая взглядами высокое начальство.

— Вольно, — разрешил Меркулов, утирая платком усталое лицо. — Жарко, черт побери… Дайте кто-нибудь бинокль.

Нарком навел окуляры на завод. Аня выглянула из соседнего прорезанного в броне окошка, но увидела только отвалившие от причалов пароходы с уходившими войсками. За ее спиной Антощенко вполголоса наставлял моряков:

— Сразу после взрывов уходим.

— У нас полная готовность, — сообщил Бортников. — Даже гидроплан приняли на борт.

— Не сомневался… Какую скорострельность удалось развить, когда подавляли батарею?

— Семь-восемь выстрелов в минуту.

— На ствол? — поразился Николай.

— Шутить изволите… На башню.

Над заводом расцвели бутоны взрывов. Громадина портального крана медленно обрушилась. Насколько помнила Светышева, на предприятии оставались недостроенные корпуса легкого крейсера, трех эсминцев, нескольких подводных лодок и много разной мелочи. Часть оборудования удалось эвакуировать за последнюю неделю, тяжелый крейсер «Севастополь» еще позавчера ушел своим ходом, а все оставшееся уничтожалось.