Менялы

Оглавление

– Если логически следовать всему этому, – возразил Форрест Ричардсон, – половину членов совета можно обвинить в злоупотреблении положением.

– Именно так. И близко то время, когда банк столкнется с этой ситуацией и будет вынужден её изменить.

– На этот счет могут быть и другие мнения, – прорычал Ричардсон.

Как всем было известно, его собственная компания по упаковке мяса брала крупные кредиты в «ФМА», и Форрест Ричардсон участвовал в заседаниях совета, где утверждались ссуды его компании.

Не обращая внимания на растущую враждебность, Алекс продолжал наступать:

– Другие аспекты ссуды «Супранэшнл» меня также беспокоят. Для того чтобы раздобыть деньги, нам придется сократить ссуды по закладным и небольшие кредиты. Значит, уже в этих двух областях банк не сможет должным образом обслуживать своих клиентов.

– Ведь было ясно сказано, что это временные сокращения, – высокомерно заявил Джером Паттертон.

– Да, – признал Алекс. – Но только никто не может сказать, как долго они будут продолжаться и как отразятся на деловой активности и репутации банка, пока будет в силе этот запрет. И затем, существует третья область сокращений, о которой мы ещё не говорили, – муниципальные облигации. – Открыв папку, он сверился со второй страницей записей. – В течение шести следующих недель в нашем штате будет выпущено одиннадцать займов – графством и школьными округами. Если наш банк не сможет принять участие в их приобретении, то по меньшей мере половина облигаций останется нераспроданной. – Голос Алекса зазвучал резко. – Что же, совет намерен распрощаться – так скоро после смерти Бена Росселли – с традицией, которой следовали три поколения Росселли?

Впервые с начала заседания директора обменялись взглядами, в которых сквозила неловкость. Согласно политике, давно установленной основателем банка Джованни Росселли, «Ферст меркантайл Америкен» больше других подписывался на займы, выпускаемые маленькими городками штата, и продавал их. Без такой помощи со стороны самого крупного банка в штате облигации этих займов – небольших, не таких важных и известных – могут не выйти на рынок, и тогда финансовые нужды микрорайонов не будут удовлетворены. Традиция эта бережно сохранялась сыном Джованни – Лоренцо и его внуком Беном. Это было не особенно прибыльное дело, хотя и убытков оно не приносило. Зато это было важной сферой услуг, оказываемых общественности, и вдобавок возвращало небольшим микрорайонам часть денег, вложенных их населением в «ФМА».

– Джером, – сказал Леонард Кингсвуд, – может быть, вам стоит ещё раз посмотреть на эту ситуацию?

Раздался шепот одобрения. Роско Хейворд быстро все взвесил:

– Джером.., если позволите.

Президент банка кивнул.

– Учитывая настроение, которое, похоже, преобладает в совете, – спокойным тоном произнес Роско, – я уверен, мы можем заново пересмотреть и, вероятно, восстановить финансирование части муниципальных займов без ущемления договоренности с «Супранэшнл». Могу я попросить совет, который достаточно ясно выразил свое отношение, предоставить нам с Джеромом право разработать детали.

Он намеренно не упомянул Алекса.

Директора кивками и возгласами выразили свое согласие.

Алекс возразил:

– Финансирование займов будет только частичным, а вопрос о выдаче денег по закладным на дома и небольших ссуд так и останется нерешенным.

Остальные члены совета намеренно молчали.

– Мне кажется, мы выслушали все точки зрения, – сказал Джером Паттертон. – Возможно, теперь мы проголосуем за предложение в целом.

– Нет, – возразил Алекс, – есть ещё одно соображение.

Паттертон и Хейворд обменялись взглядами, показывавшими, что хоть это их и не радует, но они покоряются.

– Я уже указал на возникающее злоупотребление положением, – мрачно заявил Алекс. – Теперь я предупреждаю совет о ещё большем злоупотреблении. С момента, когда начались переговоры о ссуде для «Супранэшнл» и до полудня вчерашнего дня наш отдел кредитования приобрел, – он сверился с записями, – сто двадцать три тысячи акций «Супранэшнл». За это время – и, безусловно, благодаря покупкам большого количества акций с помощью денег наших клиентов – цены на акции «СуНатКо» поднялись на семь с половиной пунктов, о чем, я уверен, договаривались как об условии…

Его заглушили протестующие голоса Роско Хейворда, Джерома Паттертона и других директоров.

Хейворд снова вскочил, глаза его метали молнии.

– Это намеренное извращение фактов!

Алекс нанес ответный удар:

– Покупка акций – не извращение фактов!

– Но твоя интерпретация – извращение. «СуНатКо» – это превосходное вложение денег наших клиентов.

– С каких пор оно стало таким хорошим?

– Алекс, – распаляясь, заявил Паттертон, – операции отдела кредитования не подлежат обсуждению.

– Я согласен с этим, – отрезал Филип Джоханнсен.

Харольд Остин и ещё несколько человек громко выкрикнули:

– И я согласен!

– Подлежат или не подлежат, – настаивал Алекс. – я вас всех предупреждаю, что происходящее здесь может расцениваться как нарушение акта Гласса и Стигалла от тридцать третьего года и директоров могут привлечь к ответственности…

Послышались гневные восклицания. Алекс понимал, что попал в больное место. Хотя члены совета, без сомнения, знали о двойственности описанной им ситуации, они предпочитали об этом не слышать. Знание сути дела означало участие и ответственность. Им этого не хотелось.

«Ну, – думал Алекс, – нравится им это или нет, теперь они знают». Перекрывая другие голоса, он твердо продолжал: