Подлодки адмирала Макарова

Оглавление

— Что посоветуете? Возвращаться к Котлину? Далеко для штормовой погоды.

Трое бывалых балтийских моряков переглянулись.

— Ветер западный, — снова заговорил мичман. — Миль тридцать к востоку есть бухта на острове Лавенсари. Там безопаснее.

Берг повернулся к Джону.

— Ваше решение, капитан Рейнс?

— О'кей, я доверяюсь совету опытного. Мичман, вы есть за штурмана. Прокладывайте курс.

Через час свежая погода превратилась в настоящую бурю. Джон сидел на мостике, обвязавшись страховочным концом. Гохланд давно скрылся из виду, вокруг только бурлящее море.

Никому из команды не приходилось видеть шторм, находясь столь низко. Любая волна выше трех ярдов заливала мостик, заставляя цепляться за леерное ограждение, десятки ведер воды обрушивались в люк, не давая скучать трюмной помпе. Вдобавок «Щуку» немилосердно кидало на волнах. Через полчаса Джон не выдержал, задраил люк и приник к перископу.

— Что вы там видите, капитан? — спросил Берг.

— Ни хрена. Волны и брызги. Запотевает. Господин лейтенант, давайте наполнить главный балласт.

— Тогда перископ опустится еще на ярд-полтора.

— Парусник увижу, пароход услышим. Мы сами есть хорошо заметны.

Над водой на мачте реял Андреевский флаг.

— Главное, не пропусти маяк на Лавенсари.

— До него больше трех часов, господин лейтенант, — отозвался Ланской.

Теперь над водой показывалась только рубка. Должно быть, со стороны феерическое зрелище: синий Андреевский крест плывет над штормовой Балтикой, а под ним, кроме волн, ничего не видно.

В «Щуке» сразу стало приятнее. Качка заметно уменьшилась, особенно бортовая. Вообще маленький полупогруженный кораблик болтает куда меньше, чем тот же «Хаусатоник». Лишь когда самые крупные волны накрывали воздушную трубу, заставляя срабатывать отсечной клапан, нагнетатель машины на несколько секунд создавал неприятнейшее разрежение. В ушах стреляло, что вместе с качкой делало отсеки «Щуки» не самым приятным местом на свете. Вдобавок несколько часов полуподводного хода при восьмидесяти процентах максимального давления в котле здорово подняли температуру. В машинном было больше сорока пяти градусов, впереди — под тридцать пять.

Мичман показал Бергу карту.

— Я проложил курс не к северной оконечности, а южнее. Так мы убрались с главного судового хода. Увидим остров — примем влево. Здесь, до Нарвской стенки, глубины не меньше шестидесяти футов. Воздуха хватает, предлагаю нырнуть на полчаса.

Опасные морские глубины показались раем. Качка стихла. Слой воды отрезал от шторма. В полумраке лампадок подводники развернули запасы еды и подкрепились. После болтанки есть не хочется. Но скоро всплывать, там тем более будет не до питания.

Минут через сорок Том доложил:

— Газ в баллонах кончается, скорость падает. Нужно всплывать, а то заново разводить пары, не имея хода, — опасно.

Как только в лодку полился влажный наружный воздух, механик запустил топку. Вновь в цилиндры вернулось давление из котла. Возобновилась качка.

Через пять с половиной часов после Гохланда Ланской забеспокоился: должна показаться земля. Чтобы ее вообще не заметить, нужно промахнуться мили на три. Он сам подобрался к перископу, потом попросил всплыть. На семи узлах и полностью продутом балласте Джон приказал поднять корпус горизонтальными рулями. Только тогда мичман смог на пределе видимости засечь маяк. Они здорово отклонились на север.

Бухта острова Лавенсари, безопасная в плане камней и мелей, если верить лоции, приняла трехмачтовую шхуну. Ветер ревел по-прежнему, но волнение здесь стихло до умеренного.

Пока «Щука» на малом ходу подбиралась к борту парусника, Берг спросил Ланского: если бы промахнулись мимо острова, что, по его мнению, следовало предпринять дальше.

— К берегам идти опасно, тем паче местоположение точно не ведомо. Часа три на восток, там глубины меньше — и можно лечь на дно на тридцати-сорока футах, переждать шторм.

— Не страшно?

— С Александровским полсуток на дне лежали. Оксилита и извести у нас на борту дня на три хватит. Тут другая напасть. Осадка больше восьми футов, от ватерлинии до топа мачты семнадцать. То есть на тридцати футах глубины до поверхности всего пять, ежели станем на ровный киль. А над головой суда ходят, у которых и девять, и пятнадцать футов осадки.

— Правильно, Михаил Федорович. Со временем и на этой лодке я намечал трубы складными делать, у последующих — сам бог велел. С запотеванием тоже что-нибудь придумаем, — подвел итог Берг, понимая, что наряду с Джоном у него вырисовывается второй выдвиженец в капитаны. Пока пусть походит старпомом.

В северной бухте острова Лавенсари с очевидностью вылез другой недостаток «Щуки» — отсутствие шлюпки, хотя бы маленькой и складной. Корабль с осадкой больше трех ярдов носом на песок не вылезет. Выручили моряки со шхуны.

На следующий день субмарина израсходовала мазут на расстоянии прямой видимости от причальной стенки и дотащилась на сжатом воздухе. На обратном пути от Гохланда в полупогруженном состоянии она истратила куда больше топлива, чем в экономичном надводном. Вестовой вручил Бергу приказ по прибытии отчитаться адмиралу Попову. После шторма и двух ночей отсутствия тот собирался объявлять поиски.

Глава шестая

Академик Якоби, серьезно простывший в декабре в Финском заливе, но не утративший энтузиазм, распорядился доставить на «Щуку» сто аккумуляторных элементов, прибывших из Франции. Каждый из них — небольшой черный ящик с зажимами и ручками для переноски — весил сто восемьдесят фунтов, вся батарея больше шести тонн. Лодка снова очутилась на суше.