Подлодки адмирала Макарова

Оглавление

Третий белый флаг показался со стороны Дарданелл. На этот раз парламентер попросил обменять пленных защитников форта на экипаж и десант австрийского парохода, обстрелянного и выбросившегося на мель близ русской базы в Седулбахире. Генерал пленных отдал, а от голодного и безоружного подкрепления отказался.

Тем временем австро-венгерская армия вторглась в Привисленскую область, кусок бывшей Речи Посполитой, и бодро продвинулась на полсотни верст в сторону Варшавы, намертво завязнув в русских укреплениях. Всегда скудно снабжаемое войско Франца-Иосифа не хуже русских владело штыковым боем, не требующим расхода зарядов. Но в штыки и под картечным ураганом штурмовать редуты не комильфо.

Увязнув в русской обороне и стянув в Полонию наиболее боеспособную часть войска, империя как боец в английской борьбе «бокс» получила жуткий удар под дых, когда коварные азиаты перешли в наступление через Карпаты. Вдобавок Румыния объявила мобилизацию, явно собираясь воевать не с Россией.

Союзный флот простоял в бухте Эдремита трое с половиной суток. Турки, заслышавшие о приведении в готовность русской армии в Закавказье и остановке разгрузки русских судов с пшеницей в Гельджюке, на второй день угрожали, на третий умоляли, к четвертому начали впадать в отчаяние. Новая война с северным соседом без сколь-нибудь серьезной армии и флота, имея в активе австро-венгерский альянс в союзниках, неуспешно начавший кампанию, воспринималась как верная гибель. С другой стороны, объявить бухту оккупированной и тем признать враждебными действия англичан означало скатывание в войну с британцами, также без радужных перспектив. Посему, когда дымы конвоя растаяли на западе, не только местные власти, но и вся правящая верхушка страны вздохнули с облегчением. Дипломатическое ведомство тотчас рапортовало русским, что конфликт исчерпан.

У южной оконечности Галлиполи нервно дымили в ожидании «Катран» и «Кракен». Ланге дал четкую команду: зря не рисковать, бить наверняка, при опасности уходить в глубину. Они первым делом атаковали броненосцы, после чего караван распался на кучки. Русские субмарины вернулись и методически расстреляли «Вариор» и «Террибл», а также три корабля помельче, пытавшихся оказать им помощь.

Затем через трое суток британский генерал Сомерсет, рассматривая останки двух пароходов среди минного поля, намеревавшихся приблизиться к берегу, выгрузить провизию и забрать раненых, велел вызвать офицера связи.

— Нет никакой возможности воевать при такой диспозиции, сэр Персиваль.

— Мы капитулируем, сэр?

— Для начала попробуем предложить прекращение огня.

— Но между нами и так сейчас нет боевых действий, сэр.

— Именно, майор. Поэтому нам ничего не стоит его подписать. Потом договоримся о выходе из этого чертова мешка.

Русские не настаивали на сдаче в плен. Под честное слово благородных джентльменов не участвовать более в этой войне их переправили на турецкий берег Дарданелл как нонкомбатантов, без оружия. Лишь офицерам оставили револьверы и кортики. О том, как кормить и содержать эту ораву, Австро-Венгрия и Великобритания пусть договариваются с Портой сами.

Глава восьмая

Балтийское море совсем не так приветливо весной, как Эгейское. Финский залив, избавившийся от последних льдин, которые в него набросала вскрывшаяся Нева, по-прежнему свинцового цвета, холодный и совершенно негостеприимный. Лучше всего по нему совершать вояжи, наглухо отгородившись бортом корабля.

Капитан второго ранга Михаил Федорович Ланской, командир Балтийского отряда подводных лодок, шагал по бетону вдоль Петровой бухты Кронштадта. Вестовой донес неслыханное сообщение: новая торпедоносная субмарина «Лосось» подошла к пристани, не открывая люков и не отворачивая вверх передние горизонтальные рули. Так ее не пришвартовать — рули не дают.

У причальной стенки столпились подводники из других экипажей и сизолицые унтеры береговой службы.

— Ваше высокоблагородие, разрешите доложить…

— Отставить! Мичман, пробовали забраться на палубу и достучаться к команде?

— Никак нет, ваше высокоблагородие, вас ждали.

Хваленая флотская инициатива. Вместо того чтоб самим шевельнуться — доложить по начальству и тем самым спихнуть ответственность. Хотя начальство тоже разное, рявкнуть может — разобраться и устранить безобразие, заодно дюжину других приказов навесить.

— Баркас на воду!

На новых лодках иллюминаторов нет, горит ли свет в рубке — не глянешь. На стук ручкой кортика по люку услышал изнутри отчетливую ответную дробь. Значится, живые внутри. Докричаться не вышло. Кавторанг залез на леерное ограждение, рискуя сверзиться в воду с масляно-мазутными пятнами, и заорал в жерло духовой трубы:

— На «Лососе», меня кто-нибудь слышит? Здесь капитан второго ранга Ланской.

— Так точно, ваше высокобродь! — слабо донеслось снизу.

— Почему люк не открыли?

— Так не открывается он!

— Оба?

— Так точно, ваше высокродь!

— Что в походе с ними делали?

— Ничего! Только подтянули чуть рубочный, когда подтекать начал. Задрайку заднего тоже. Всплыли — не отворачиваются.

— Слушать мою команду! Выйти к Кроншлоту, три мили на запад, погрузиться. Отвернуть маховики задраек настолько, как затянули на глубине. Срочно всплыть, пробовать открыть. Если нет — репетировать, пока не откроется. Вопросы есть?

— Так затопит, вашвысокродь!

— Удерживать маховик руками при всплытии. Исполнять!