Предупреждение Эмблера

Оглавление

— Раньше мы называли их наемниками.

— Ну и что? Мы же не открыли что-то новое. Вспомните историю. Когда Рамзес II воевал с хеттами, ему помогали военные советники-нумидийцы. А как называть Десять Тысяч Ксенофона? Кто они такие? Горстка отставных греческих воинов, нанятых специально для того, чтобы надрать задницу персам. Даже в Пелопоннесской войне участвовали наемники-финикийцы.

Скользнув взглядом по заполненному прохожими тротуару за витриной, он снова посмотрел на собеседника. Почему Фентон так часто поглядывает на часы?

— Вы никогда не задавались вопросом, что случилось с так называемым «дефицитом мира»? Сейчас в американской армии втрое меньше солдат, чем было на пике «холодной войны». Мы говорим о масштабной демобилизации. Уходим из Южной Африки, Британии. Расформировываются целые полки. Что остается? ООН? Смешно. Как говорили о средневековых папах: много бумаги, мало штыков.

— Поэтому мы собираем армию бывших.

— Все не так просто. Военный сектор меня больше не интересует — на мой взгляд, рынок слишком переполнен. Полу Фентону больше по душе уникальные проекты.

— Этим вы сейчас и занимаетесь?

— Конечно. ГСУ не конкурирует с частными военными фирмами. У них открытый бизнес. У нас закрытый. Вот в чем вся прелесть, понимаете? Мы не воюем, мы проводим операции. А это поважнее войн. Считайте, что имеете дело с «Консульскими операциями, инкорпорейтед».

— Наемные шпионы.

— Мы работаем во имя Бога, Таркин. Укрепляем США. Делаем их такими, какими они и должны быть.

— То есть вы как бы и часть правительства, и в то же время вне его.

— Мы делаем то, за что не может взяться правительство. — Глаза Фентона блеснули. Поначалу Эмблеру показалось, что глаза у него бесцветные, но теперь он понял, что ошибался: один глаз у промышленника был серый, другой зеленый. — Разумеется, бюрократы в Форт-Миде и Лэнгли, не говоря уже про «Туманное Дно», всегда готовы поливать меня грязью, но в глубине души они рады, что я делаю то, что делаю.

— Думаю, некоторые свою радость особенно и не скрывают. У вас ведь, должно быть, сохранились тесные связи с весьма высокопоставленными генералами. — Включая тех, кому известно, что сделали со мной. И почему.

— Абсолютно верно. Эти люди часто и охотно пользуются нашими услугами. Происходит, так сказать, перераспределение заказов.

— Только вкус и никаких калорий. — Эмблер с трудом подавил в себе отвращение. Фанатики вроде Пола Фентона опасны в первую очередь тем, что считают себя героями. Оправдывая пышной риторикой самые отвратительные, самые бесчеловечные поступки, они быстро утрачивают способность отделять собственный интерес от Великого Дела, которому посвятили себя. Присосавшись к общественным фондам, они воздают хвалу преимуществам частного предпринимательства. Они ставят себя над законами, над самим представлением о справедливости и уже в силу этого представляют угрозу той самой безопасности, о которой так рьяно пекутся.

— Всем известно, что враги свободы — включая свободный рынок — это и враги Пола Фентона. — Миллиардер посерьезнел. — Многие наши операции могут показаться незначительными. Но сейчас мы ведем охоту на более крупную дичь. — В его голосе послышались нотки волнения. — Сейчас мы получили по-настоящему ответственный заказ.

— Вот как? — Играть следовало осторожно: не отпугнуть излишним энтузиазмом и не остудить чрезмерным равнодушием. Пожалуй, лучше всего продемонстрировать сдержанную расчетливость. Пусть рыбка поплавает вокруг крючка.

— Поэтому вы нам и нужны.

— Что вы слышали обо мне? — спросил Эмблер, сосредоточенно наблюдая за Фентоном.

— Много чего. Даже то, что некоторые считают вас опасным безумцем, — откровенно ответил миллиардер.

— Тогда почему не отказались от своей затеи?

— Наверное, потому, что у нас с правительством разные представления о том, кто такие опасные безумцы. А может, потому, что только опасный безумец с вашими способностями имеет шанс выполнить это задание. — Фентон помолчал. — Так что? Договорились? Поработаем вместе? Попробуем починить этот расшатавшийся мир? Как вам мое предприятие? Только откровенно!

Нить Ариадны, куда ты приведешь?

— До знакомства с вами, — сказал Эмблер, пробуя на ощупь одно из висящих на «плечиках» платье, — я понятия не имел, что можно сделать с гофрированной вуалью.

Фентон рассмеялся — громко, глуховато, немного в нос. Потом, помолчав, поднялся.

— Таркин, я бы хотел, чтобы вы пошли со мной. Согласны? Хочу кое-что показать.

— С удовольствием. — Эмблер окинул взглядом холодные, выкрашенные стальной краской стены и застеленный серым ковром пол. — На мой размер здесь все равно ничего нет.

* * *

Выйдя из бутика, они влились в бурлящий, но не шумный мир Подземного Города. Шагая вслед за Фентоном к эскалаторам, Эмблер думал о том, как странно сочетаются в его новом работодателе рвение и пыл фанатика, ловкость и искушенность политика и открытость рубахи-парня. Немногие люди его положения отважились бы разгуливать по городу вот так, практически без охраны. Фентон как будто выставлял напоказ свою уверенность в себе. То же необычное сочетание грубоватого индивидуализма и рафинированного эгоизма миллиардер демонстрировал едва ли каждым своим поступком. Может быть, именно благодаря такому набору качеств он и стал магнатом.

Над головой у них, под самым потолком, у светового люка, висел огромный рекламный постер фирмы «Гэп». Повсюду, куда ни глянь — киоски, магазинчики, бутики, огни и покупатели. Пробившись наконец через заполнившие коридоры и переходы толпы, Эмблер и Фентон добрались до выхода к Дворцу Конгрессов на Билль-Мари. Они поднялись по эскалатору, вышли на тротуар и как будто вернулись на холодную, обледеневшую планету. Даже сам комплекс походил на застывшего левиафана из стекла, стали и бетона.