Обкуренные черти

Оглавление

Если бы вина легла на Сато, а они втроем получили бы деньги, это было бы вполне достойным окончанием операции, как бы то ни было. Однако Крис полагал, что для того чтобы это кино оказалось достойным «Оскара», нужно сделать что-то с Джессикой. Возможно, Одзава и простит ее, учитывая ее «помощь» в его освобождении, но Крис не стал бы ручаться за это. Если этот тип — Вито Корлеоне, то да, конечно, но что, если он больше похож на Майкла? Такой возможности они должны избежать. Джессика должна исчезнуть до того, как Одзава будет освобожден, и при этом она должна исчезнуть таким образом, чтобы Одзава никогда не пытался ее отыскать. В противном случае он просто пошлет за ней своих парней, а когда они ее найдут, она расскажет им все. Об их плане. О Таро.

И о нем.

Пока Крис не придумал, как разыграть ее исчезновение, но работал над этим. Может, устроить западню? Пусть Одзава и все прочие думают, что она умерла. Это идея.

В любом случае, придя к этому, они перешли бы через мост. Первая задача заставить Одзава поверить, что за всем стоит Сато. Вторая задача заставить якудза заплатить.

А уж с деньгами все будет намного проще.

Крис начал, волноваться. Ему казалось, что он уже целый час ждет под дождем, наблюдая, как Таро играет с пальцем. С пальцем Криса. Таро привязал к нему крепкий шнурок и теперь дергал за веревочку и вращал ее. Наверное, этот гаденыш представлял себе, что укрощает Криса, воображал, будто он теперь главный. Крис не мешал ему. Если все выгорит с Одзава, какая разница, о чем думает Таро? Крис взглянул на часы и обнаружил, что Джессика разговаривает с Одзава всего двадцать минут.

Наконец Джессика вышла из лодочного сарая. Дверь с треском захлопнулась. Девушка пошла к ним, держа руки в карманах. Таро прикрыл ее зонтом, оставив Криса мокнуть под дождем.

— Ну? — спросил Крис.

Джессика пожала плечами:

— Он кому-то позвонил.

— Ты знаешь кому?

— Нет, — ответила она, покачав головой. — Думаю, это был мужчина… А еще… они говорили шесть-семь минут.

— Что он сказал тебе?

— Чтобы я не беспокоилась. Обо всем позаботятся.

— Давай послушаем.

Джессика пошарила за спиной и вытащила из заднего кармана тонкий цифровой диктофон. Серебряный «шарп» размером с плитку шоколада. Он стоил еще двадцать пять тысяч ее кровных иен. Крис полагал, что диктофон гарантирует их безопасность. Также он считал, что, помимо отрезанного пальца, лучшим способом заставить Одзава поверить Джессике было дать ему телефон. Это должно было убедить якудза, что девушка в отчаянии. Какой уважающий себя похититель предоставит похищенному шанс сделать телефонный звонок? Ведь это крайне рискованно: Одзава мог позвонить любому и сообщить все что угодно. Но это был риск, на который Крис готов был пойти. Кому на самом деле мог он позвонить? Что мог сказать? Он ведь ничего не знал. Тем более что у Криса была возможность прослушать разговор..

Джессика приставила диктофон к уху Таро и нажала кнопку.

Крис услышал, как Одзава проскрипел: «Моси-моси», — выражение, которое японцы используют в значении «алло». Больше ничего не было слышно.

Таро стоял, задрав голову и закрыв глаза.

Спустя семь минут он открыл глаза. И посмотрел на Криса.

— Ты был прав, — сказал Таро.

— В чем?

— Он приказал им заплатить.

24

В половине восьмого утра, в час пик, Сато стоял на платформе Кольцевой линии на вокзале Осака. Он был одет как конторский служащий. Синий костюм из полиэстера дешевый галстук с серебряным зажимом, помятые туфли, чемоданчик-дипломат. Даже причесан он был в традиционном стиле «семь к трем»: семь десятых справа от пробора три десятых — слева.

Он чувствовал себя полным идиотом.

Мимо сновали люди, одетые точно так же, как он. С напряженными лицами, без тени улыбки, они медленно двигались в толпе. Стоило Сато взглянуть на них, и тут же он представил себе, как проходит их день. Кофе и сигареты на завтрак. Час на ногах в пригородной электричке. Потом работа, двенадцать часов лицезрения менеджеров в форменной одежде и размышления о том, когда нахлынет волна очередной реструктуризации компании.

Зомби с домашним ланчем в пластиковых контейнерах и грошовыми контрактами в кожаных кейсах.

А в кейсе Сато лежало шестьсот миллионов иен.

Вчера куми-тё Танака вызвал его в свой офис. Там присутствовал и сайко комон Кавагути. Правая рука ойабуна. За все годы Сато впервые увидел его. Он ничего не говорил, просто смотрел на него, и тогда Сато подумал «Черт, вот оно, началось!» Но произошло следующее. Танака объявил: «Утром у меня был телефонный разговор» — и нажал кнопку магнитофона, прикрепленного к телефону. Сато услышал, как Танака произнес «Моси-моси», — а потом незнакомый мужской голос на другом конце провода попросил позвать ойабуна Одзава. Сато услышал, как Танака ответил, что ойабун сегодня утром занят. На что мужчина ответил: «Вы правы. Он занят. Он связан по рукам и ногам, если точнее. Вы не согласны?» Танака сказал-«Не уверен, что правильно вас понял». Тогда тот парень посоветовал: «Взгляните еще раз на видеозапись, которую вы получили вчера. Освежите память. Я перезвоню». Потом раздался щелчок, и на том конце повесили трубку.

Сато спросил Танака «Что за видеозапись?» Танака, сидевший за письменным столом, странно взглянул на него и, кивнув на телевизор и видеомагнитофон в углу, приказал: «Посмотри сам».

Сато взял дистанционное управление и нажал кнопку «Play». Телеэкран вспыхнул и ожил, и на нем появилось изображение человека, прислоненного к грязной дощатой стене. Это был Одзава На нем был тот же костюм медсестры, который Сато уже видел на пленке из любовного отеля. Старик выглядел просто ужасно. Грязные волосы, уродливая рана на лбу размером с монету достоинством в пятьсот иен. Рот и глаза заложника были залеплены пленкой. Засохшая слюна на щетине. Из ушей свисали черные провода Сато сначала не мог понять, для чего это, а потом внезапно сообразил: наушники.