Один раз в миллениум

Оглавление

Эстонцы называли свою столицу «Таллинн», растягивая последнюю согласную даже не на два, а на три звука.

— Они должны все проверить, — Оксана поправила свою прическу. Ей было приятно, что на этом фоне она выглядела не хуже других.

— Очень неприятная история, — тихо произнесла Фариза. — Но нужно все рассказать следователю. Там разберутся, что мы ни в чем не виноваты. Зачем нам было травить вашу домработницу?

Она была единственной из трех женщин, которая обратилась к Халуповичу на «вы», сделав это, скорее, неосознанно, чтобы подчеркнуть свою некую отстраненность от него. Но, сказав хозяину кабинета «вы», она почувствовала некоторую неловкость, словно тем самым отстранялась и от происшествия.

— Дурацкая ситуация, — пробормотал Эдуард Леонидович. — Не представляю, что делать. Я уже, столько раз повторил, что у меня дома никого не было! Ни одной женщины. А теперь выяснится, что я врал и что у меня были сразу три женщины. Следователь поймет, что я обманывал ее нарочно. А моя подписка? Я ведь давал показания как свидетель. Теперь меня обвинят в лжесвидетельстве.

— Если сам изменишь свои показания и расскажешь правду, то все обойдется, — подсказала ему Оксана. — Пойми, это твой единственный шанс. Тебе все равно придется — рано или поздно — это сделать. И лучше самому, чем потом признаваться под давлением следователя. Этого тебе уже не простят и засчитают лжесвидетельство по полной программе.

— Господи, — пробормотал Халупович, — я и представить себе не мог, что все это так кончится.

В этот момент раздался звонок внутренней связи. Халупович подошел к своему столу и нажал кнопку на аппарате.

— Слушаю.

— Извините меня, Эдуард Леонидович, — сказала Нина, — к нам пришел заместитель директора института. Он возмущается, что его сотрудников не выпускают из здания. Просит его принять.

— Пусть его Шальнев примет, — ответил Халупович.

Потом подумал немного, оглядел присутствующих и снова нажал кнопку аппарата, связывающего его с секретаршами.

— Нина, передай вниз: пусть охрана выпускает всех, кто хочет выйти. Я не думаю, что они спутают маленькую девочку с сотрудниками института.

— Она уже подросток, — чуть виновато поправила ого Нина.

— Ну пусть будут повнимательнее. Можно различить, когда идет подросток, а когда взрослый человек. Пожалуй, это даже лучше. Если девочка попытается выйти, мы ее увидим. И еще: пусть охрана досматривает ящики и большие сумки. Ты меня поняла?

— Да, — ответила Нина.

— Как смог пройти к тебе заместитель директора? — не удержалась Оксана. — У вас ведь перекрыты все двери. И лифт не поднимается до пятого этажа.

— С другой стороны все двери открыты до первого этажа, — пояснил Халупович. — Кроме того, один лифт поднимает только на пятый этаж. Мы специально так устроили, чтобы их посетители могли подниматься в институт, минуя наши четыре этажа. Они могут спуститься по лестнице на первый этаж и к нам подняться уже по другой лестнице. Или спуститься на своем лифте вниз, а затем подняться на нашем. Как видишь, ничего необычного.

— А если девочка просто заблудилась и поднялась на пятый этаж? — предположила Оксана. — И теперь не знает, как вернуться обратно?

— Ты же слышала, что сказал мой заместитель: они проверили весь пятый этаж. Девочки нигде нет. И никто се там не видел. Если бы кто-нибудь ее заметил, тогда можно было говорить, что она не знает, как вернуться. Но ее нет в здании!

— Прямо мистика какая-то, — заметила Оксана. — «Секретные материалы». Чем занимается институт над вами? Может, там ставят какие-нибудь закрытые опыты?

— Ну да, с колбасой или паштетом, — огрызнулся Халупович. — Это Институт пищевой промышленности. Они там углеводы определяли и белки. Никаких чудес там не бывало.

— Позвони в прокуратуру и вызови следователя, — настоятельно потребовала Оксана. — Пока мы здесь, тебе нужно принять решение.

Эдуард Леонидович перевел взгляд на молчавшего Дронго.

— Что делать? — спросил он. — Может, вы мне подскажете?

— Нужно понять, куда делась девочка, — мрачно ответил Дронго, — и кому было выгодно, чтобы она исчезла.

— А если мы ее не найдем?

— Вы хотите, чтобы мы обсудили эту тему все вместе? — уточнил Дронго.

— Конечно. Мы — все четверо — подозреваемые, — ответил Халупович.

— И я не думаю, что целесообразно что-то от нас скрывать, — добавила Оксана.

— Вы полагаете, что я могу быть достаточно откровенным и изложить вам свои подозрения? — поинтересовался Дронго.

— Безусловно, — кивнул Халупович.

— Пока единственный человек, кому могло быть выгодно исчезновение девочки, это вы, Эдуард Леонидович, — спокойно заметил Дронго.

— Вы так думаете? — невесело усмехнулся Халупович. — Получается, что сначала я убил бабушку, а потом подстроил похищение внучки. Но мотив? Зачем мне устраивать неприятности самому себе?

— Он прав, — кивнула Оксана, обращаясь к Дронго, — должны быть очень веские причины, чтобы совершить подобное преступление.

— Причины могут быть разные, — туманно заметил Дронго, — например, она могла знать о характере его отношений с Ниной.

— Что? изумился Халупович. — Что вы такое говорите?

Он непроизвольно вскинул руку и задел чашку с недопитым кофе. Чашка упала и разбилась. И все присутствующие вдруг заметили, что на лице Халуповича отразилось не только удивление, но и тщательно скрываемая тревога.

Глава одиннадцатая

— Что вы себе позволяете?! — несколько нервно воскликнул Эдуард Леонидович. Он наклонился, чтобы из ящика стола достать сигару. Было заметно, что он нервничает и пытается скрыть свое состояние за судорожными движениями.