Долгожданное совращение

Оглавление

Взяв полотенце, Ксавье понуро побрел в ванную и пустил душ, думая о том, что Доминик не отвечает на его телефонные звонки, потому что не хочет с ним больше встречаться. Она решила оставить его, и он теперь снова будет одинок. Горько усмехнувшись самому себе в зеркале, Ксавье выдавил на зубную щетку пасту и принялся чистить зубы, чувствуя страх от этой догадки. Он не желал терять Доминик вот так, по-глупому.

Чтобы отогнать неприятное чувство, он решил что-нибудь спеть и принялся напевать слова одной глупой песенки, которую часто слышал по радио:

Я пойду на свадьбу,
Тра-ля-ля, тра-ля-ля,
Я пойду на свадьбу,
Посмотреть на чужое счастье.

Ему стало немного легче, но мысли о девушке не покидали его.

Он припомнил, что Доминик из всех времен года больше всего любила лето. Она обожала жаркое солнце, яркую зелень, плавные очертания крон деревьев, шелест листвы под легким ветерком и щебетание птиц, теплое ласковое море — словом, все то, что приносило наслаждение ее отзывчивой душе. Но особый восторг вызывали у нее цветы, красоту которых она ни с чем не могла сравнить. Обо всем этом она поведала Ксавье, гуляя с ним по городу и вспоминая отдых на природе.

И вот теперь она сама же нарушила эту гармонию. Наверняка Доминик ожидала от него более решительных действий, поэтому его восторженные обожающие взгляды и робкое пожатие рук сделались для нее невыносимыми. Девушка не может ждать объяснения в любви вечно.

Конечно, она начиталась дамских розовых романов, в которых герои страдают, мечутся, но в конце концов находят свое счастье и пребывают в нем до конца своих дней. А что он мог предложить ей? Да кому угодно осточертеют бесконечные прогулки по аллеям, чтение стихов и плоские шутки. Ей хочется бурной страсти, всепожирающего огня любви.

Ксавье невесело улыбнулся. Он всем сердцем желал, чтобы Доминик подала ему знак, опять вернулась бы к нему и их отношения вошли в прежнее русло. Эта девушка была пленительным божественным созданием, повергавшим его в трепет. Она казалась неземной и прекрасной, ее нельзя было вместить в пределы привычного нам пространства и времени. Доминик всегда должна оставаться безупречной и чистой, как мечта детства.

Ксавье вышел на балкон и положил руку на решетку, нагревшуюся от солнца. Широкие тени располагались уже на стенах, и комната приобретала вид пещеры. Наблюдая за блестевшим мокрым следом от поливочных машин, похожих на чудовищных улиток, он вспомнил второй куплет привязавшейся песенки:

Я тоже найду себе жениха,
Тра-ля-ля, тра-ля-ля,
Но бедный мне не нужен —
Поищу себе женишка побогаче.

Дурацкое настроение как будто несколько улучшилось.

Он продолжал тихонько напевать, заменяя в куплетах слова и даже целые выражения на свои собственные, совершенно не замечая этого. Но вдруг он поймал себя на том, что поет уже совсем не ту песенку, которую слышал, а совершенно другую, где звучали такие слова: «Моя милая оказалась шлюхой…» Однако в данный момент это его нисколько не удивило, а скорее, наоборот, немного поразмыслив, он решил, что это даже забавно. Он развеселился окончательно, продолжая петь:

Вот идет Сен-Жан,
Тра-ля-ля, тра-ля-ля,
Вот идет Сен-Жан,
У него денег куры не клюют.
Я выйду за него замуж,
Тра-ля-ля, тра-ля-ля,
А почему бы и нет?
Он богат, я не буду знать горя…

Назидательным тоном, подобным тому, каким учитель рассказывает урок, он с упорством мула подбирал все новые и новые слова к знакомой песенке.

Случайно бросив взгляд на молчавший телефон, Ксавье вдруг ощутил необъяснимую тягость и разозлился на себя. Его опять охватило горькое чувство одиночества, которого он так боялся. Он улегся на диван и закурил сигарету, шестую за это утро. Закрыв глаза, Ксавье представил себе большие красные и синие цветы на платье Доминик, в котором он видел ее несколько раз.

Ему захотелось напиться. Если бы он не поленился встать и отыскать рубашку, то, вероятно, сидел бы сейчас в какой-нибудь пивной. Он испытывал потребность забыться и перестать мучить себя бесконечными бесплодными раздумьями о своей неудавшейся любви, хотелось просто смеяться и поделиться своей болью со случайным знакомым за кружкой пива.

Образ Доминик то притягивал, то раздражал его. Она возвращалась к нему вновь и вновь. Мадемуазель Анисе крепко держала его сердце своими маленькими нежными ручками, он попался в расставленные ею сети. Эх, если бы можно было плюнуть и забыть все на свете…

Ксавье затушил сигарету и растянулся на диване, заложив руки под голову. Читать не хотелось. Оставалось только ждать и надеяться…

9

По мере того как Доминик и Ксавье удалялись от Триумфальной арки, прохожие встречались все реже и реже.

Взявшись за руки, они медленно шли мимо сада Тюильри, любуясь ковром красных цветов, ярко освещенных солнцем. Солнечные лучи скользили по блестящим стеклам автомобилей, оконным переплетам зданий и, пронизывая зеленую крону деревьев, отражались на уличных фонарях и витринах газетных киосков.

— Вы придете ко мне ужинать после моего возвращения из Шаранта? — спросила Доминик и отвела рукой волосы со лба.

Ксавье ни минуты не колебался с ответом. Он сказал «да» так быстро, что ему самому стало неловко за столь быстрый ответ, как будто он только и ждал этого предложения. Поэтому Ксавье засмеялся и постарался отшутиться:

— После вашего возвращения я целиком и полностью буду принадлежать вам, вы не возражаете?