Долгожданное совращение

Оглавление

2

Ксавье возвратился в Париж отдохнувшим и в прекрасном настроении. Образ девушки, с которой он познакомился в поезде, постепенно потускнел, уступив место новым впечатлениям.

За несколько дней его отсутствия город стал неузнаваем. Густые кроны каштанов, в тени которых прятались смуглые торговцы мороженым и прохладительными напитками, обилие ярких тонов в одеянии парижан — все это свидетельствовало о наступлении лета.

Оказавшись у себя дома, Ксавье бросил чемодан в прихожей, сел в кресло и закурил американскую сигарету, с удовольствием вдыхая горьковатый дым. Запах табака быстро распространился в комнате, создавая привычную, повседневную атмосферу жизни. Восходя по спирали, дом окутал зеленую лампу с большим абажуром, магнитофон и даже, казалось, проник внутрь кожаных перчаток, забытых на тумбочке возле зеркала.

Тишина и покой, воцарившиеся в квартире, где он жил вместе с родителями, навеяли на него воспоминания о тех временах, когда он, сдав последний экзамен, готовился поступать на военную службу.

Пройдя в одну из комнат, Ксавье заметил приоткрытый шкаф, брошенный шарфик, невычищенную трубку отца на журнальном столике и томик Мориака, торопливо заложенный вязальной спицей на тридцатой странице. Вся эта обстановка позволила ему представить отъезд родителей в их загородный дом. Он как будто увидел перед собой отца и мать, суетящихся перед дверями лифта, вечно боящихся что-либо позабыть и незлобно упрекающих друг друга в нерасторопности.

По утрам тонкие солнечные лучи, пронизывая легкие шторы, проникали в его комнату сквозь окно со стороны бульвара, а к вечеру свет падал уже через другое окно, выходившее во двор. Золотистые обои, казалось, впитывали в себя дневное освещение, создавая ночью полумрак, а светящиеся зеленоватые цифры электронных часов придавали комнате в такое время особый уют.

Ксавье было хорошо одному в пустой квартире, он следил за чистотой и не забывал выносить мусор.

Утром он принимал душ, брился и шел на кухню варить кофе. На обед жарил себе бифштекс или рыбу — он не любил ресторанов и был неприхотлив в еде.

Забегавшие к нему приятели удивлялись тому, в каком порядке он содержит дом: ни малейшего запаха пригоревшей еды, грязного белья или застывшей на тарелках подливки.

Однако не было и аромата женских духов и вообще ничего, что указывало бы на присутствие здесь подружки: брошенных заколок, журналов, оберток конфет и забытой туши для ресниц в ванной. Единственное цветущее растение с длинными листьями несколько оживляло убранство квартиры, и если бы не частые визиты друзей и знакомых, невольно создавалось впечатление, что тут ничего не происходит и не меняется, как будто время утратило свою власть над этим местом. И все же Ксавье тяготился одиночеством. Когда его родители уезжали, он предпочитал коротать вечера в шумной, веселой компании.

В тихую, безветренную погоду он всегда открывал оба окна. Одно из них выходило на шумный бульвар, а из другого был виден тихий внутренний дворик и соседнее здание с плоской крышей, на которой установили огромную телевизионную антенну.

Почти каждый день после обеда на террасе этого дома появлялись две молодые особы, обожавшие нежиться под горячими солнечными лучами в полуобнаженном виде.

Собираясь с утра работать, Ксавье устраивался перед первым окном, откуда прослеживалась бурная жизнь большого города. Он часто пытался угадать цвет автомобиля или номер автобуса, который раньше других появится из-за поворота после того, как загорится зеленый сигнал светофора. Нескончаемый поток машин и толпа прохожих, двигавшаяся по тротуару, успокаивали его, одновременно настраивая на рабочий лад. А после обеда он, развалившись в мягком кресле перед окном, выходившим во двор, закуривал и с интересом наблюдал за красотками на террасе, оставаясь при этом незамеченным.

Девушки, по всей видимости, были танцовщицами в каком-нибудь ночном клубе, так как в восемь часов вечера свет в их квартире всегда гас. До полудня не было заметно никакого движения, потом чья-то рука лениво поднимала шторы, и за стеклом мелькали какие-то смутные очертания. Порой Ксавье различал мужские силуэты. После напряженной ночной работы и крепкого сна до полудня красотки обедали и лишь потом выходили загорать на террасу, хотя именно в это время солнце жарит немилосердно.

Девушки стали принимать солнечные ванны сразу же после Пасхи, и Ксавье не мог не отметить достигнутых ими результатов. Пунктуальные, они всегда появлялись в одно и то же время, ставили на террасе шезлонги, исчезали на несколько минут и возвращались почти совсем обнаженные.

Со своего наблюдательного поста Ксавье любовался их стройными фигурками, и в такие минуты ему ужасно хотелось оказаться рядом с ними, дотронуться до шоколадной спинки, поцеловать загорелые плечики. Легкие прикосновения доставляли ему огромное удовольствие, но еще большее наслаждение испытывал он, сдерживая страстное желание в тот момент, когда это казалось уже невозможным.

Пристально разглядывая загорающих красоток, Ксавье неожиданно заметил, что одна из них, блондинка, чем-то похожа на девушку, встреченную в экспрессе. От этой мысли он разволновался, закурил и пошел искать в карманах пиджака, бывшего на нем в день их встречи, забытую визитную карточку, сам не понимая, для чего это ему надо.

3

Никогда еще Ксавье так не робел, как в тот момент, когда сел у телефона, собираясь позвонить первый раз Доминик. Он уже понял, что сама она о себе не заявит. Девушкам нравится не выбирать, а быть выбранными. Она представлялась ему именно такой: недоверчивой, насмешливой и ожидающей принца, который увез бы ее в свое царство и до конца дней оберегал бы от жизненных невзгод.