Долгожданное совращение

Оглавление

Ксавье терпеливо выжидал, вычисляя каждый раз подходящий момент для телефонного звонка, опасаясь выдать свои чувства. Одиночество среди огромного количества книг угнетало его до такой степени, что, казалось, достаточно было бы сейчас кому угодно поманить его пальцем — и он бы тотчас же с радостью бросился к этому человеку. Ксавье утомила бесплодная любовь. Кроме того, он уже ощущал и ту подавленность, которую порождает однообразие, унылое существование, когда им не управляет никакой интерес, когда его не оживляют никакие надежды.

Он стал чаще названивать Доминик, почти каждый вечер, не произнося ничего, кроме беспечных извинений и обещаний позвонить снова. Эти постоянные телефонные звонки опьяняли его, словно девушку четверть часа легкого вальсирования. Он буквально не отходил от телефона, и дистанция между ним и мадемуазель Анисе постепенно сокращалась.

Важно расхаживая по комнате, он повторял про себя ее фразы, в его ушах непрерывно звучал нежный, чарующий голос Доминик, в котором ощущалась уверенность в своем превосходстве, даже когда она говорила: «Спокойной ночи, Ксавье».

В один прекрасный вечер, сидя, как обычно, в кресле с аппаратом в руках, он услышал:

— Хорошо, Ксавье, в субботу в шесть часов на Елисейских полях, около кафе «Альзасьен».

4

Этот июньский вечер выдался прохладным, туманным и пасмурным. Париж, весь в золотистых огнях, весьма легкомысленный в этот субботний вечер, предавался кутежу. Женщины облачились в декольтированные платья. Мужчины, сидя в кафе в модных выходных костюмах, развернув газеты, просматривали результаты состязаний на ипподроме, а также статьи в разделах «Гиппократ» и «Джингоист IV».

Паради шел по тротуару, усеянному тополиным пухом, взлетавшим и падавшим, словно снег. Последние дни он только и думал об этой встрече. Радостное ожидание привело его в возбужденное состояние, при котором звуки казались пронзительными, окружение — таинственным, а люди представлялись пестрой толпой. Ксавье ходил как во сне, ощущая радостное нетерпение. Нагретые солнцем стены, оконные проемы и запыленные стволы деревьев все время мелькали у него перед глазами. Он ложился в постель и долго не мог заснуть, улыбаясь своим мыслям и куря сигарету за сигаретой. Когда же он засыпал, то видел во сне Доминик, прекрасную, точно сказочная фея.

Он уговорил Доминик встретиться с ним в кафе «Альзасьен», на левой стороне Елисейских полей, потому что здесь всегда можно было увидеть что-нибудь интересное. Да и вообще это кафе сильно отличалось от других: официантки были всегда приветливы, пиво хранилось в огромных старинных бочках, а мороженое имело необыкновенный вкус.

Очень скоро Ксавье устал всматриваться в мелькающие лица прохожих, двигавшихся по направлению к Триумфальной арке.

Посетители кафе предпочитали располагаться на открытом воздухе. Огромные платаны огораживали тротуар со столиками словно крепостная стена. Летом в кафе на Елисейских полях всегда выставляют стульчики, сделанные из ивовых прутьев, выносят столики на улицу, и от этого широкая обсаженная деревьями улица кажется узкой и похожей на лабиринт.

Он издали заметил Доминик, потому что она была довольно высокого роста и двигалась навстречу людскому потоку, то исчезая за широкими спинами прохожих, то снова появляясь. Она подошла и села рядом с ним, прежде чем он успел встать, приветствуя ее. Девушка положила ногу на ногу, изящно поправила юбку и улыбнулась, заметив восторженный взгляд молодого человека. Улыбка Доминик была такой же ослепительной, как и ее легкое белое платье.

— Извините меня, Ксавье, я всегда опаздываю. Вы, наверно, подумали, что я уже не приду?

— Я умею ждать, — ответил он. — Что будете пить?

Она заказала томатный сок. Ксавье почувствовал себя свободнее, когда понял, что и она волнуется.

— Кто бы мог подумать, Доминик, что после нашего расставания в Сенте, я снова увижу вас, да еще в таком прекрасном платье…

Она снова улыбнулась, и ямочки заиграли на ее щеках.

— Мы могли бы встретиться и раньше, в Сенте, но я все же не решилась сама отправиться к вам, ведь наша встреча была случайной, а знакомство непродолжительным. Меня всегда учили не доверять молодым людям! Впрочем, на мопеде в такую жару я бы все равно далеко не уехала. — Доминик вынула пудреницу и, глядя на себя в зеркальце, легким движением поправила прическу.

Ксавье решил, что начало разговора было удачным. Он начал рассказывать о своем отдыхе, о друзьях, даже вспомнил к месту пару анекдотов. Доминик смеялась и смотрела на него сияющими глазами.

Ксавье захотелось взять ее за руку.

— Вы долго будете в Париже?

— Нет. В начале июля я уеду за город. Мне нравится отдыхать в сельской местности, но недолго. Я больше люблю море. За городом нечего делать, там ужасно скучно. Единственное занятие — сидеть целый день на веранде и болтать ногами. Правда, можно еще подстригать кустарник и поливать цветы, но для этого у нас есть садовник. До обеда я читаю, после обеда сплю, завариваю чай в четыре часа и терпеливо жду, когда отдых закончится. От скуки мухи дохнут, честное слово.

— Вам бы следовало, Доминик, разводить кроликов, а когда их стало бы много, выпустить в сад. Они съели бы у вас все цветы, а вы бы развлекались, гоняясь за ними между деревьями. Я могу дать вам пару альбиносов.

— Вы шутите? — воскликнула она, громко смеясь. — Я не могу ловить кроликов, они царапаются! Знаете, мою мамочку ужасно раздражает, что я целыми днями слоняюсь без дела. Ей тут пришло в голову отправить меня на месяц в Англию, но я отказалась, убедив ее в том, что это явно пустая затея, и к тому же я буду очень скучать по дому. В конце концов она согласилась, что после моего трехнедельного пребывания за городом, в Шаранте, я отправляюсь погостить к одной ее приятельнице. У нее двое ребят: одному восемь лет, а другому одиннадцать. Пока они будут драться, я снова буду загорать на солнышке. А вы чем собираетесь заняться?