Брокер

Оглавление

Конечно, Стеннет за ним следит. А кто еще? Разумеется, его новый лучший друг где-то здесь, прячась за газетой, подает сигналы Стеннету и всем прочим. Джоэл на секунду остановился у табачной лавки и пробежал глазами названия итальянских газет на стенде, хотя, конечно, не понял ни слова. Он остановился просто потому, что мог себе это позволить, потому что был свободным человеком, который имел полное право остановиться где угодно и двигаться дальше, когда ему вздумается.

Он вошел в кафе «Донати», где с ним поздоровался молодой человек, вытиравший стойку бара.

– Буон джорно.

– Буон джорно, – кое-как выдавил Джоэл; это было его первое реальное высказывание на реальном итальянском. Дабы пресечь дальнейший разговор, он не остановился, прошел мимо бара, мимо винтовой лестницы с указателем, что наверху тоже кафе, мимо большого прилавка, полного самых разнообразных и на редкость привлекательных кондитерских изделий. В задней комнате было довольно темно, тесно и буквально нечем дышать от табачного дыма. Он сел за один из двух свободных столиков, игнорируя взгляды, что бросали на него другие посетители. Он испытывал ужас, ожидая, что к нему подойдет официант, что ему придется что-нибудь заказать, что его разоблачат на столь ранней стадии потаенной жизни, и поэтому сидел, низко опустив голову, разглядывая свои новые документы.

– Буон джорно, – сказала молодая женщина из-за его левого плеча.

– Буон джорно, – выдавил Джоэл. И прежде чем она успела предложить ему что-нибудь из меню, попросил: – Эспрессо. – Она улыбнулась, произнесла нечто маловразумительное, на что он твердо ответил: – Нет.

Сработало, она ушла, и для Джоэла то была большая победа. Никто уже не глазел на него, как на невежественного иностранца. Когда официантка принесла кофе, он сказал «грацие», очень тихо, и она приветливо улыбнулась. Он медленно потягивал кофе, не зная, на сколько времени ему придется его растянуть, в страхе, что придется опять что-нибудь заказать.

Потоки итальянских слов вихрились вокруг него – тихий нескончаемый разговор друзей, сплетничавших с пулеметной скоростью. Интересно, английский тоже кажется иностранцам стремительным? Сама мысль о том, чтобы овладеть итальянским настолько, чтобы понимать все эти голоса вокруг, казалась абсолютно невероятной. Он заглянул в свой жалкий список из двух сотен слов, а затем отчаянно попытался уловить хотя бы одно из них в устах говоривших.

Мимо прошла официантка и что-то спросила. Он ответил стандартным «нет», и снова это сошло.

Итак, Джоэл потягивал кофе в маленьком баре на улице Верде неподалеку от площади Деи Синьори, в центре Тревизо, в районе Венето северо-восточной Италии, а в федеральном исправительном учреждении в Радли его старые сотоварищи по несчастью оставались за решеткой предохранительной изоляции, получая паршивую еду, водянистый кофе, охраняемые садистами и глупыми правилами, и им оставались многие годы в заключении, прежде чем они могли бы начать мечтать о жизни на воле.

Вопреки первоначальному замыслу Джоэл Бэкман не умрет за решеткой в Радли. Он не исчезнет духовно или телесно. Он обманул своих мучителей на четырнадцать лет и теперь, свободный, сидит за столиком в маленьком кафе в часе езды от Венеции.

Почему он все время вспоминает тюрьму? Потому что нельзя просто так вычеркнуть любые шесть лет жизни, не испытав при этом шока. Вы носите прошлое с собой, каким бы неприятным оно ни было. Ужас тюрьмы сделал внезапное освобождение необычайно сладким. Однако пройдет какое-то время, и он обязательно сосредоточится на настоящем. И к черту будущее.

Прислушивайся к звукам вокруг, скороговорке друзей, смеху, шепоту молодого человека по мобильнику, заказу, который хорошенькая официантка передает на кухню. Впитывай запахи – табачного дыма, крепкого кофе, свежей выпечки, радуйся теплу старинной комнатки, где местные жители встречаются на протяжении столетий.

И в сотый раз он задавал себе вопрос: почему он здесь? Почему его вывезли из тюрьмы, а потом из страны? Помилование – одно дело, но стремительная доставка его за границу – совсем другое. Почему ему не вручили нормальные документы, почему не дали возможности распрощаться со старым добрым Радли и зажить собственной жизнью, как это разрешается всем прочим освобождаемым по амнистии преступникам?

Ясное дело – у него не могли не возникнуть подозрения. Он мог довольно точно предположить, в чем дело.

Догадка повергла его в ужас.

Луиджи возник перед ним, словно из ниоткуда.

Глава 6

Луиджи, темноволосому молодому человеку с большими печальными глазами и четырехдневной щетиной, было чуть за тридцать. Тяжелая фермерская куртка в сочетании с небритым лицом действительно делала его похожим на крестьянина. Он заказал эспрессо и все время улыбался. Джоэл сразу обратил внимание, что у него чистые руки и ногти и очень ровные зубы. Фермерская куртка и щетина на щеках наверняка были элементом спектакля. Скорее всего Луиджи окончил Гарвард.

Он превосходно говорил по-английски, с легким итальянским акцентом, не оставлявшим сомнения в его итальянском происхождении. Объяснил, что он родом из Милана. Отец-итальянец служил дипломатом и возил за собой жену-американку и двоих детей по всему миру, куда бы ни направляла его родина. Джоэл предположил, что Луиджи о нем многое известно, и он тоже постарался разузнать как можно больше о своем новом наставнике.

Узнать удалось немного. Не женат. Университет – Болонья. Учился в Соединенных Штатах – да, где-то на Среднем Западе. Состоит на правительственной службе. Какого правительства – не уточнил. Он постоянно улыбался и этим уклонялся от вопросов, на которые не хотел отвечать. Джоэл сразу понял, что имеет дело с профессионалом.