Лилия с шипами

Оглавление

— Ладно, тихо, а то услышат. Пошли уже.

Двадцать седьмая глава

— А ничего твой Рыжий живет, вполне квартирка приличная. И обстановочка нормальная, — говорила несколькими минутами позже Танька, уже хозяйски прогуливаясь туда-сюда и рассматривая квартиру. — А он завидный жених, оказывается. Верным путем идешь, товарищ, он весьма неплох, как я погляжу.

— Отвянь, — устало отозвалась я, не имея ни малейшего желания обсуждать с ней Сашу.

Я тоже прошлась по квартире и заметила интересную особенность — везде, где только можно, стояли фотографии и картины связанные с поездами. На серванте располагалась коллекция моделей паровозиков. А в спальне почти весь пол занимала игрушечная железная дорога, с семафорами, станциями, домиками, и так далее. Сам состав отличался от настоящего только размерами. Я легла рядом на пол и стала разглядывать его с восхищением — с детства мечтала о такой железной дороге.

Послышались шаги, и тут раздался такой визг, что первая мысль была — это подал сигнал паровозик. Я вскочила — оказалось, визжала от восторга Танька.

— Ты что, совсем офонарела? — схватившись за сердце, пролепетала я.

— Ой, не могу! Ты только погляди, какая прелесть! Все детство о такой штуке мечтала! — Танька упала на колени и ласково погладила состав. — Все, я выйду за Рыжего замуж, я его обожаю! Это ж наш человек! Как вся эта красота включается?

— Вот идиотка, я ж чуть кони от страха не двинула… Так я тебе и отдам Саньку, жди! Я сама за него замуж выйду, и буду с ним целые дни напролет в железную дорогу играть…

— А представляешь, что будет с каким-нибудь убийцей на допросе, ну, или с сотрудниками Саньки, если им сказать, чем занимается их следователь в свободное от пыток уголовников время? — захохотала Танька. — Представляю, как твой Рыжий ползает тут в форме и кричит — Ту-ту!

— Да иди ты… — обиделась я за Санька. — Можно подумать, у тебя никаких увлечений или заморочек не было никогда? А кто открытки с херувимчиками собирал? А порнографические карты игральные? Молчала бы уж лучше…

— Да ладно, шучу я, забавно просто. Ну что, поехали? Чур, я стрелочник!

Следующие два часа мы, забыв обо всем на свете, самозабвенно играли железной дорогой, словно маленькие девочки у которых нет никаких проблем и забот.

Наконец, Таньке надоела эта забава, и она переместилась в другую комнату.

— Лиль! — раздался через несколько минут ее голос.

Я как раз остановила поезд на семафоре и переводила стрелки. Услышав зов, встрепенулась от неожиданности и крикнула в ответ:

— Иду, мам!

— Ты что? Перегрелась? — удивилась Танька. — Какая я тебе мама?

— Тьфу ты, меня вдруг переклинило, что это мама на обед зовет! — смутилась я. — Совсем мозги отключились от этой игрушки. Чего ты кричишь?

— Посмотри-ка сюда! — Танька протянула мне пачку фотографий. — Они тут, на книжках лежали. А эти на полках стояли, — она протянула еще несколько снимков.

Я взяла фотографии. Отовсюду на меня смотрела моя собственная физиономия.

— Ох, и любит тебя этот железнодорожник, аж завидно, — со вздохом сказала Танька и отправилась дальше рыться в шкафах.

Я долго рассматривала себя — на всех фотографиях я выглядела какой-то непривычной, но, тем не менее, красивой. Когда меня снимали, представления не имею: тут были и летние фотографии, и, судя по моей одежде, совсем свежие, зимние. Внезапно на меня накатили смущение, и даже стыд, словно я подглядывала за Сашей через замочную скважину.

— Тань, ты давай, прекращай всюду лазить, не у себя дома! Пришли к человеку без приглашения, шкуры свои спасаем, еще и роемся везде, как воровки квартирные.

— Ой, какие мы чувствительные! Подумаешь, уж и посмотреть нельзя, — проворчала Танька и пошла к окну.

— Как думаешь, долго мы тут будем сидеть? — спросила я, укладываясь на диване. — Вот сколько он там проторчит, а?

— Ты меня об этом спрашиваешь? — огрызнулась Танька, осторожно выглядывая из-за занавески. — Допустим, он тут решит навеки поселиться, Что тогда? Жрать охота… Санька мог бы хоть консервы какие-нибудь оставить или крупу. Вообще кухня пустая, никакой еды, зараза, не запас.

— Сама ты зараза… Линять отсюда надо, вот что, — мрачно сказала я. — Ну как, не уехали они ещё?

— Да нет, торчат, сволочи. Постой-ка, вон Лёха вылез… Смотри, в машину садится. Лилька, он уезжает!

Я резво вскочила с дивана и тоже подбежала к окну.

— Ура! А ты говорила… Побежали скорее ко мне домой, пока никого нет.

— Стой, дурочка, куда поскакала? — остановила меня Танька. — Они же в любой момент могут вернуться. Что тогда делать будем? Тебе-то ничего, ты им живая нужна, а я? Они ж меня просто прикончат, и как-нибудь в этом деле и без твоей помощи обойдутся… Вот куда ты намылилась, скажи мне, дуре беспросветной? Что ты у себя дома забыла? Документы успела прихватить. Деньги, которые я у Артурика взяла, тоже здесь. Что тебе там нужно?

— А ты подумала, куда мы теперь с тобой рванём? И в чём? Ты молодец, обуться успела, а я сейчас, как дура, в тапочках шкандыбать по снегу буду, да? И к тому же, сама говоришь: есть охота. И я б не отказалась. А у меня в холодильнике сыра кусок лежит. Голландский… — мечтательно добавила я.

— Я с тебя умираю просто! — рявкнула Танька. — Неизвестно как мы отсюда выбираться будем, а она о сыре мечтает! Ну, насчёт обуви я с тобой согласна, можно даже и не заходить — открыла дверь, схватила обувку, и назад. В смысле вперёд. Ёлки, да пока мы с тобой тут болтаем, они уже и обратно вернуться могли! Ладно, побежали, только быстро. И в квартиру не входить!