Лилия с шипами

Оглавление

— «Нож!» — мелькнуло в голове у меня.

Уже совершенно не опасаясь волка, я сосредоточенно прощупала кожу вокруг ножа, пытаясь определить положение лезвия, и насколько глубоко оно могло войти. Нож вонзился почти параллельно телу животного. Видимо, он попал под шкуру, словно в карман, торча теперь там, наподобие занозы. Я взялась за рукоятку, закрыла глаза, и мысленно перекрестившись, резко выдернула нож. Волк не шелохнулся, только прижал уши. Я бросила взгляд на кинжал в моей руке — э, да это мой старый знакомый! По горлу пробежал неприятный холодок — тело вспомнило его быстрее меня, и то, как это лезвие прижималась не так давно к моей коже тоже… Это напомнило мне о Саше, и кинжал вдруг затрепетал как живой — меня пробила дрожь. Я была готова бежать к любимому сломя голову, но зверь по-прежнему стоял рядом, и мне было боязно пошевелиться. Волк повернул голову, понюхал рану, что-то проскулил, лизнул мою трясущуюся руку и медленно отошел в сторону. Дорога была свободна. Я, выронив нож, тут же кинулась к машине и с замиранием сердца, заглянула в салон. Саша полулежал в кресле и, похоже, спал.

Скорей, скорее прочь отсюда! В каком состоянии Саша мне неизвестно, но судя по тому, что дыхание у него было вполне отчетливое и громкое, я могла надеяться на лучшее.

Я села за руль, и завела двигатель. Отъезжая, увидела мелькнувшего в кустах волка. Шапки около тела Лехи не было. В конце улицы показался нетвердо стоящий на ногах Николаич, под ногами у него путался очень крупный пес неопределенной породы. Разворачиваясь у ворот, я оглянулась, и заметила, наконец, Таньку, она ворочалась на снегу, под забором, пытаясь встать.

— «Взять с собой? Да ну ее к черту. Пусть со сторожем договаривается, может, он ей организует такси. Или с моей дачи позвонит, вызовет».

Рядом, на пассажирском сиденье завозился Саша.

— Лиля! — услышала я его слабый голос. — Клюет, подсекай!

Я вздрогнула и хотела ему ответить, но увидев, что он уже спит, вытерла глаза, улыбнулась, и нажала на газ.

Семнадцатая глава

Дорога до трассы мне показалась вечностью. Машину подбрасывало, трясло и дергало, а вместе с машиной трясло, подбрасывало и дергало Саню. Если бы я не исхитрилась пристегнуть его ремнем, то он давно бы уже сполз на пол.

Наконец грунтовка закончилась, и показался и выезд на трассу. Я остановила машину, решив немного перевести дух и дать отдых пальцам, судорожно стиснувших руль, а заодно продумать, что мне делать дальше. Надо ехать в больницу, это само собой. Но что я там скажу? Как объясню пулевое ранение у Сани? Видимо, надо придумать подходящую сказочку, более-менее похожую на правду. Боже мой, а про Федю-то я и забыла! Где он? Жив ли? Под какой — такой лавочкой мог бросить его Муся? Мне…

Поток мыслей неожиданно прервал какой-то мелодичный звук. Я вздрогнула и завертела головой в поисках его источника. Спустя мгновение до меня дошло — это тренькнул Сашкин мобильник! Мы выехали в зону приема, вот он теперь и названивает… С трудом выудила из Сашиного кармана телефон, ярко помигивающий в темноте, сигналя о непринятом вызове. На дисплее светилась надпись — «Мама». Наверно, почувствовала, что с ее сыном неладно… Я сбросила вызов, и задумалась. Куда звонить? В полицию? Но как быть с указанием отправить меня в дурку, стоит мне появиться? В скорую глупо, я сама туда раньше приеду. Кстати, пора трогаться, там по обстановке будем действовать, главное, Саню наконец, к врачам доставить. Завела двигатель, но меня не прекращала грызть мысль о Федоре… Федор… Ну, конечно же, Федоренко Владимир Павлович! Вот кому я позвоню — моему редактору!

Я снизила скорость, набрала номер, молясь про себя, чтобы Владимир Павлович не вырубил телефон, как он обычно делал по вечерам, чтобы его не беспокоили. И, о, чудо! Пошли длинные гудки, и недовольный голос мне ответил: — Ну?

Не забывая следить за дорогой, я, врубив громкую связь, единым духом выложила редактору, против обыкновения ни разу меня не перебившему, свой вариант событий — один придурок сошел с ума и, решив, что я медиум, способный воздействовать на людей, надумал сделать из меня киллера. Он убеждает другого придурка, давно мечтающего завлечь мою особу к себе на ложе любви, похитить меня. Что тот и пытается сделать, но вовремя вмешивается мой хороший друг, по совместительству следователь. Влюбленного негодяя, было, сажают, но на следующий же день он выходит на свободу, благодаря своим родственным связям в суде. После этого, он, пылая ненавистью ко мне и моему спасителю, похищает спасителя и мою подругу, жестоко избивает с помощью своих подручных ее брата, и заманивает меня на мою же дачу, с целью мести. Там они издеваются над Сашей, простреливая ему ногу, после чего судя по всему, первый придурок окончательно сходит с ума, и кончает жизнь самоубийством. Второй пытается убить моего потерявшего сознание друга, но по счастливой случайности, на него нападает бездомная собака, может быть, даже, бешеная, и загрызает его насмерть. Теперь я еду в скорую, боюсь, что там на меня навалится полиция, получившая от влиятельных родственников номера второго распоряжение упрятать меня в дурдом. И, кстати, где-то на улице Тимирязева около одной из четырехэтажек в парке под скамейкой должен лежать избитый сотрудник конной полиции, нужно срочно направить туда людей, чтобы найти его.

— Во-о-от… — протянула я, закончив свой монолог, не зная, что сказать еще.

— Та-а-ак… — в тон мне отозвался Владимир Павлович. — Любопытная история… И что же ты от меня хочешь, крестница?