Египетский манускрипт

Оглавление

Заодно директор попросил Вентцеля доставить в Штеттин свою дочь, четырнадцатилетнюю Грету – ту самую барышню, что бесстрашно отстреливалась вместе с нами от обезумевших.

«Калиопа» ушла из Басры вечером того же дня. Не могу передать, какое мы испытали облегчение, когда негостеприимный город скрылся наконец в береговой дымке, – мы-то знали, что марево это пахнет гарью сожженных кварталов, кровью и порохом. Ванька ходил смурной: после того как мы с Антипом успокоили его после жуткой истерики, приключившейся в порту, он часто пристраивался где-нибудь в уголке и сидел, глядя прямо перед собой. Губы его шевелились; время от времени мальчик сжимал кулаки и принимался ходить взад-вперед. От людей, особенно немецких пассажиров «Калиопы», Иван шарахался; на Курта же смотрел с откровенной неприязнью. Продолжалось это дня три, пока пакетбот находился в Персидском заливе, – за это время я не раз пытался завести разговор о местах, мимо которых мы проплывали. Бесполезно – сын, обычно живо отзывавшийся на все, что происходит вокруг, совершенно замкнулся в себе. Я уже всерьез за него забеспокоился, однако после стоянки в Адене, после набережной эспланады, кофе на террасе в английском колониальном квартале в компании миловидной Греты Ванька стал понемногу оттаивать. К концу прогулки он живо беседовал с девочкой на невообразимой смеси английских и русских слов и украдкой щелкал фотоаппаратом. Кстати, фотоотчет о нашей экспедиции давно перевалил за отметку в тысячу кадров и продолжал стремительно расти; что касается видеороликов, то некоторые из них, попади они в Ютуб, смогли бы взорвать Интернет. Иван ухитрялся снимать даже в Басре, во время прорыва в порт. Я имел с ним на эту тему строгий разговор, но, кажется, ничего не добился – Иван заявил, что сейчас можно хоть интервью с марсианином выложить, все равно никто не поверит, – наберешь кучу лайков, и все. Остается надеяться, что эти грозные события отбили у моего сына охоту к интернет-хулиганству.

Отношения с Вентцелем тоже начали понемногу выправляться. К моему удивлению, немец крайне болезненно отреагировал на внезапное охлаждение Ивана к его персоне. Курт не понимал, чем это было вызвано, но я-то знал, какое впечатление произвела на Ивана резня с применением достижений сумрачного германского гения. Не ожидал столь острой реакции – казалось бы, мальчишка, выросший на боевиках и видеоиграх, не должен быть столь чувствителен. Рад, что ошибся; то, как Иван отреагировал на страдания этих несчастных, говорит о том, что гнусные реалии двадцать первого века не так уж и затронули его разум и душу.

Ваня облокотился на леер. Сумрачное настроение его вроде бы отпустило; мир вокруг уже не казался столь отвратительным, а неудержимое желание запустить в герра Вентцеля стулом, возникавшее всякий раз, когда он видел любезного немца, понемногу отходило на задний план. Инженер был крайне вежлив и предупредителен, постоянно говорил о преимуществах инженерной карьеры, и как следствие – об изучении немецкого языка. Вот и сегодня мальчику пришлось битый час корчить любезную физиономию, выслушивая обстоятельный, подробный (иначе инженер не умел) рассказ о строительстве Суэцкого канала. Благо предмет беседы был недалеко – до Суэца оставалось не больше дня пути, что легко было заметить по усилению «дорожного движения» – кроме арабских лодчонок и парусных шхун, все чаще попадались грузовые пароходы и большие коммерческие парусники. А дважды мимо «Калиопы» серыми тенями проскальзывали английские крейсеры – и таяли в жаркой мгле, спеша куда-то по своим, имперским делам. Да, хозяевами на этом морском тракте (как, впрочем, и на большинстве других) были британцы – и не позволяли забыть об этом остальным нациям.

От общества Вентцеля Ивана избавила Грета Штайнмайер; после посещения Адена барышня нет-нет да и попадалась ему на глаза. Беседы с ней получались до чрезвычайности запутанными; Грета знала пару десятков русских слов и с грехом пополам умела объясниться на английском. Иван же за последние полторы недели успел выучить несколько немецких фраз, так что беседа с грехом пополам выстраивалась. Вот и теперь барышня поведала Ивану, что отец собирается отослать ее в Sankt-Petersburg, чтобы учиться там в Institut für edle Jungfrauen. Ваня уже знал – Вентцель поведал! – что герра Штайнмайера ждет повышение по службе: фирма получила подряд на строительство Сызрань-Рязанской железной дороги, и ему предстоит этот проект возглавить. Так что очаровательной Грете, хочешь не хочешь предстоит перебраться в Россию, поступать в заведение, где, как ей успели уже рассказать, учатся русские Gräfinnen und Prinzessinnen. У Вани были несколько иные сведения на этот счет (почерпнутые, к слову сказать, из одноименного телесериала), но разочаровывать хорошенькую немку он не стал.

Тем более что манер Грете и так было не занимать. Проведя в обществе сверстника столько времени, сколько приличествовало воспитанной junge Mädchen aus guter Familie, она откланялась, и Ваня вновь остался в одиночестве. В голову лезли всякие мысли, но он гнал их прочь, припоминая рассказ Вентцеля о строительстве канала. Немец, конечно, сволочь и колбасник, но дело свое он знает, и слушать его было весьма интересно.

Ваня узнал, что впервые судоходный канал между Средиземным и Красным морями был прорыт при фараонах. Позже этот водный путь был заброшен на тысячелетия и скрылся в песках; кто только не носился с проектами восстановить его! Но удалось это лишь французскому дипломату Лессепсу, который, не производя новых изысканий, а опираясь на результаты предшественников, решил провести канал так, чтобы он стал как бы «искусственным Босфором» между двумя морями, достаточным для прохода судов с самой большой осадкой. Проект отличался замечательной смелостью; автор обладал громадной энергией и громадными же связями, благодаря чему проект и был принят, хотя подготовлен весьма слабо. Работы начались в 1859 году. Технические трудности оказались громадными – работы шли под палящим солнцем, в песчаной пустыне, и только чтобы обеспечить рабочих водой, компании приходилось гонять туда-сюда полторы тысячи верблюдов. К 1863 году был даже прорыт небольшой пресноводный канал от Нила, предназначенный не для судоходства, а единственно для снабжения пресной водой – сперва рабочих, потом и поселений, которым предстояло возникнуть вдоль берегов канала. Шести лет, которые Лессепс отводил на работы, не хватило, канал был открыт только через десяток лет, в 1869-м. А дальше началась уже политика – канал, как это и планировалось изначально, действительно ослабил зависимость Египта от Турции. Но – отнюдь не в ущерб Англии, от которой фактически и зависит судьба Египта. Власти Англии в Индии канал также не нанес ущерба – наоборот, усилил ее, приблизив колонию к метрополии. В 1875 году Англия выкупила у египетского хедива его акции, и с тех пор британцам в компании канала принадлежит руководящая роль. Так что труды французов, в который уже раз, принесли дивиденды – и денежные и политические – Британской империи.