Грязная буйная штучка

Оглавление

Его лицо снова напряжено, а челюсти сжаты.

— Но ты поняла, что твоя мама болеет тем же, от чего умерла моя. Я думал, ты доверишься мне, потому что я единственный человек из многих, кто сейчас понимает твои чувства. Кроме того, ну, знаешь, потому что ты меня любишь.

Я отступаю, в груди начинает закипать злость.

— Ты мне сейчас выговариваешь, потому что я немедленно не поделилась с тобой?

Он закрывает глаза, прижав пальцы ко лбу.

— Я весь день об этом думал, Печенька. Понимаю, почему ты сразу мне все не рассказала, правда. Но хотя бы позже… — он качает головой. — Я себя дерьмово чувствовал, все валилось из рук, и ты действительно мне помогла. Именно ты. И это помогло мне понять, что между нами не только физическое притяжение. Но, похоже, тебе совсем не нужна такая же поддержка от меня.

Я начала было перебивать его, но он поднимает руку, останавливая меня.

— И когда мы оба признали, что между нами нечто большее — мы знали, что это так — ты ничего мне не рассказала. Я знаю, что для тебя значит твоя семья, Харлоу. Знаю, как вы близки. Мне очевидно, почему ты была такой отчаянной и расстроенной, и рядом со мной не хотела обо всем этом думать. Я понимаю. Но я не могу понять, почему прошлой ночью или в те другие разы, когда были только мы вдвоем, и так прекрасно друг друга понимали, ты не могла просто… — он замолкает, проводит рукой по лицу и садится на стул напротив меня.

— Я просто действительно не была готова говорить…

— Ничего подобного, — закипая, перебивает он. — Все знали. Миа, Лола, Оливер и Ансель. Блять, все всё знали. Я был в твоей постели, ты смотрела на меня, как на единственного, и только я ничего не знал о том, что тебя так сильно гложет, хотя именно из-за этого ты и пришла ко мне.

Мне хочется встать и подойти к нему, но я не могу понять его позу: плечи опущены, локти лежат на коленях, бейсболка так низко натянута, что я не вижу его глаз. Так он выглядел несколько недель назад. Незнакомец, за которого я вышла замуж.

— Финн, прости меня. Я скрывала это не из-за тебя. Я просто…

Он качает головой и вздыхает. Спустя, кажется, вечность, он говорит:

— Я… понимаю, что ты чувствуешь — как тяжело пройти через все это. Как сильно ты старалась защитить семью. И… Не знаю, подумав об этом, я понял, что, возможно, поступил бы так же, случись это сейчас. Все это немного удивило меня, вот и все.

— Конечно.

— Я имею в виду… — он с беспокойством смотрит на меня. — Ты в порядке?

— И да, и нет.

Мы молчим мучительно долго. Я не знаю, что еще сказать. Казалось, сейчас самое время рассказать ему о происходящем с мамой, но вот настроение совсем не подходящее. Я не хочу, чтобы он сейчас жалел меня, и уж точно не хочу все это обсуждать, когда он такой отстраненный и молчаливый. Я встаю с дивана и подхожу к нему, неуверенно улыбаясь.

— Привет, — положив руки ему на колени, говорю я.

Он смотрит на меня и тяжело сглатывает.

— Привет, малышка, — наконец, шепчет он, расставляя ноги, чтобы мне было удобно.

Я провожу руками по его бедрам, животу, груди и прижимая его к себе, чтобы оставить легкий поцелуй на его напряженных губах.

— Мне не нравится, что сейчас происходит с нами, — еще раз целуя, говорю я. — Я планировала тебе рассказать, возможно, даже сегодня, просто прошлой ночью мне хотелось, чтобы были только я и ты.

Он кивает.

— Я понимаю.

От моих посасывающих поцелуев он начинает потихоньку расслабляться, и я уже чувствую его руки у себя на спине.

— Для меня это важно, понимаешь? То, через что ты проходишь сейчас, было в моей жизни. Наверное, было самым важным моментом. Если мы собираемся дальше…

Понимая, что он хотел сказать в конце этого предложения, я говорю:

— Обещаю, мы обо всем поговорим. Мне нужен тот, кому я могу выговориться.

— Хорошо.

Наши поцелуи короткие и очень нежные, Финн лишь слегка касается кончиком языка моих губ, чтобы увлажнить их. Его рука скользит по животу вниз между ног, и он накрывает ладонью меня между ног через джинсовые шорты.

Немного вздрогнув, я уклоняюсь от его жесткой хватки.

— Болит? — спрашивает он, глядя на меня и притягивая обратно.

— Немного ноет. Ты меня объездил, как скаковую лошадку.

Смеясь, он снова меня нежно целует и шепчет:

— Если хочешь, могу там тебя поцеловать, и все заживет.

Образ лица Финна у меня между ног и воспоминания о его теплом посасывании и рычащих вибрациях, и обо всем, чем мы занимались прошлой ночью, заставляют меня жадно хотеть большего, глубоких поцелуев с его языком и стонами.

Он кладет одну руку мне на затылок и делает то, чего я хочу: глубокий, требовательный поцелуй мужчины, который собирается уложить меня и удовлетворить.

Его член упирается мне в живот, и я не могу это игнорировать. Целуя его шею, я стягиваю с него футболку, посасываю и покусываю его теплую грудь, живот, верх бедер. Он чуть приподнимается, расстегивает ширинку и помогает мне стащить с него джинсы.

Мне нравится эта честность между нами: как он наблюдает, удерживая на мне взгляд под тяжелыми веками, когда я провожу языком по все длине от основания до головки, слизывая его сладкую влагу.

— Блять, как приятно, — шепчет он.

Я дразню его, облизываю основание и по всей длине, смачиваю его так, чтобы взять его в рот так глубоко, как только смогу, посасываю, двигая головой вверх и вниз, и он с приоткрытым ртом не отводит от меня потемневших глаз.

Немного отодвигаясь, я улыбаюсь.

— Мне нравится, с какой серьезностью ты на меня смотришь, когда я сосу его.