Ошибка грифона

Оглавление

– Холодный расчет! – сказал Варсус. – Желудок многоножки так устроен, что переваривает только дохлую добычу. Для живой же он безвреден.

– А покороче? – поторопил Мефодий.

– «Покороче» – это мольба о пересказе для особо одаренных? – уточнил Варсус. – Извольте, сударь! Добыча умирает все-таки не одновременно. Какая-то сразу, какая-то через неделю. Многоножке так выгоднее, чем переварить все сразу и потом сидеть голодной. Так и желудок правильнее нагружается, и вообще экономика должна быть экономной.

– Хорошо! – сказала Дафна. – Но почему многоножка выследила именно нас?

– Да, странная история! – согласился Варсус.

Они молча сидели и, глядя друг на друга, слушали, как бока чудовища протискиваются сквозь землю. Неприятные, трущиеся звуки. Мефодий перехватил свою спату лезвием вниз.

– Может, попытаемся ее прикончить? Прорежем и выберемся? – предложил он.

Варсус кисло посмотрел на него.

– Молодец, что поделился! – похвалил он. – Всегда делись хорошими идеями, чтобы можно было тебя вовремя отговорить.

– Почему?

– Прикончить ее я смог бы и сам. Пусть не с первой попытки, а с какой-нибудь десятой. Но что потом? – спросил Варсус. – Мы в десятке километров под землей, если не глубже. Ходы уже частично осыпались. Телепортироваться отсюда нельзя – застрянем. Или ты собираешься вечно торчать в желудке у дохлой многоножки?

– А если воспользоваться пропуском, который мы отняли у суккубов? – предложила Дафна.

Варсус усомнился, что это хорошая идея. Отсюда пропуск едва ли сработает. Да и мрак заинтересуется, каким образом два комиссионера и суккуб оказались внутри многоножки.

– Так что же делать?

Пастушок лег на спину и закинул руки за голову:

– Учиться получать удовольствие от текущего момента! Куда везет нас многоножка? В Тартар! Куда нужно нам самим? В Тартар! Исключительное совпадение интересов! Я бы даже назвал это магистралью необходимости, лишенной перекрестков возможностей и светофоров надежд!

Мефодий посмотрел на Дафну.

– Ты как? – спросил он.

– Мне страшно. – Дафна положила голову Мефодию на плечо. Ее легкие волосы шевелились как живые. И в полутьме Мефодий замечал то, чего не видел раньше. От ее волос разливался легкий, трепетный, ободряющий свет. И по мере того как погасал свет магический, выдохнутый дудочкой Варсуса, этот свет только усиливался.

– Будем ждать? – спросила она.

– Да. А что нам еще остается? – отозвался Меф и подул на ее волосы. Ему нравилось наблюдать, как они подлетают, а потом, медленно светясь, начинают опускаться.

Час шел за часом. Неприятные трущиеся звуки стали привычными, а потом и вовсе исчезли – при том, что скорость движения явно увеличилась. Скорее всего, многоножка добралась до ранее проложенного тоннеля, по которому уже много раз поднималась из Тартара в человеческий мир. Даже вонь от дохлого медведя уже не казалась Мефу противной. Привыкнуть можно вообще к чему угодно. Так свыкнуться, что уже и нормальное покажется чем-то ненормальным.

От духоты Мефодий постепенно стал забываться. Реплики, которыми он обменивался с Дафной и Варсусом, становились все менее связными. Какие-то ответы на незаданные вопросы.

Под конец Мефодий забылся и увидел не то сон, не то видение. За ним кто-то гонялся и кричал, что его тело – части природы, которые пора включать в круговорот. Попользовался – и хватит, возвращай обратно! Мефодий очнулся в холодном поту. На него с интересом смотрел Варсус.

– Вопим? – поинтересовался пастушок.

Буслаев попытался вспомнить, кричал ли он, но так и не вспомнил:

– А что? Нельзя?

– Да можно. Тебе все можно! – насмешливо разрешил Варсус и добавил уже совсем тихо, ободряюще: – Ты еще не осознал, что ты страж! Ты считаешь себя человеком!

Мефодий не понял сейчас этих слов, просто отложил их в памяти. Он не только считал себя человеком, он и являлся им, а вот стражем себя ничуть не ощущал! Крылья, флейта – для него это был пока что реквизит. Доверял он лишь спате. Именно за нее он и схватился, когда на них напала многоножка.

– Тихо! – сказал Варсус, поднимая голову. – Чувствуете?

Буслаев прислушался. Он не знал, сколько времени бредил, едва ли долго, но все же снаружи что-то переменилось. Многоножка больше не ползла. Зато ее тело быстро приобретало некоторое закругление. В желудке у многоножки становилось тесно.

– Это, конечно, бред! Никому не хочу навязывать своего мнения, но все же вам не кажется, что нас хотят раздавить? – вежливо уточнил Варсус.

– НЕТ! Она свивается в спираль, а не в кольцо! – оспорил Меф, повисая головой вниз, ибо это был единственный вариант, при котором ноги хоть как-то соглашались помещаться.

– И?.. Прости, друг мой, я не понял величия твоей мысли! – съязвил Варсус, придавленный еще сильнее Мефа.

– Спираль – это пружина. У меня такое чувство, что нас сейчас… – прохрипел Меф.

Многоножка с резким толчком распрямилась. Дафна, Мефодий и Варсус вылетели как пробка из бутылки. Лишь дохлый медведь таинственным образом остался внутри. Ему больше некуда было спешить.

– …выплюнут! – договорил Буслаев уже в полете.

Они покатились по земле, вскочили, готовые принять бой, но на них никто не нападал. Многоножка со скоростью курьерского поезда мчалась прочь, и там, где она проносилась, сухая равнина выбрасывала серый, долго не оседающий столб пыли.

– Вы это видели? Она выследила нас, проглотила, привезла в Тартар и добровольно отказалась от добычи! – ошеломленно сказала Дафна.

– Или ее послали, – заметил Меф.