Пятый Аспект.

Оглавление

Тарион расправил руки, как если бы вместо них у него были крылья, зажмурился и сказал самому себе: «Перекидывайся!». Но это не было волшебным словом. Ничего не произошло.

«Если тебе доведется встретить Королеву драконов, поблагодари ее за столь щедрый дар», — вспомнились ему слова Ноздорму. Он благодарил бы ее до скончания Времен, подари ему Королева еще и умение управлять этим телом шестнадцатилетнего подростка.

Подросшее тело не слушалось собственного хозяина. Аспект посоветовал прыгнуть с высоты, надеясь, что память под страхом смерти сама подскажет, как надо действовать, в младенчестве-то он перекидывался без особых проблем. Для начала обучения Тарион хотел выбрать не самые высокие горы, но Ноздорму настоял на прыжках именно с этого, самого последнего, уровня Драконьего Чертога, где от одного только завывания ветра у мальчика замирало сердце. Ноздорму мимоходом заметил, что настоящим драконам неведом страх высоты.

Хмурое небо с распухшими снежными тучами казались гораздо ближе, чем укрытая пуховыми сугробами земля.

— Я не прыгну! — крикнул Тарион.

Даже остаточная боль в его теле меркла перед этой головокружительной, пьянящей высотой. Мальчик вцепился в каменную колонну. Белая рубаха развевалась парашютом позади его спины.

Бронзовый дракон нарезал круги вокруг верхушки Драконьего Чертога, то теряясь, то появляясь в испещренном кружащимися снежинками небе.

— Твой отец еще жив. Он прождал тысячелетия, чтобы однажды, ты подарил ему спасение. ТЫ! Тот, кто не может прыгнуть с высоты полета жалких ласточек.

Аккуратно заглянув за край парапета, Тарион даже ощутил некое уважение к ласточкам. Но и это не помогло.

…Я разнесу этот мир, но найду тебя!..

Эта переполненная яростью и гневом фраза мало походила на просьбу о спасении.

— Почему я должен спасать его?

Не то, чтобы он сильно трусил, но прояснить некоторые моменты не мешало бы.

— Таково твое предназначение, — туманно ответил Аспект.

— А что будет, если я откажусь? — крикнул ему в след Тарион.

Видение, завладевшее сознанием молодого дракона, почти остановило биение его сердца:

… Огонь завладел даже небесами. Пылающие дожди проливали реки лавы на дрожащую землю. Непрекращающиеся шторма бушевали на поверхности Океана. Ветра разносили прах погибших и пепел разрушенных городов. Древние силы царствовали в мире хаоса, повсюду простирая свои черные склизкие щупальца…

Когда Тарион открыл глаза, впившийся в горевшие щеки мороз показался ему приятным. Дара убеждения Ноздорму было не занимать.

Вчера ночью он был на четырнадцать лет младше, умел перекидываться в дракона и никто не требовал от него спасать неизвестного Разрушителя Миров, который приходился ему отцом. Определенно, в детстве были свои плюсы.

«Если мое будущее известно Аспекту Времени, — размышлял Тарион, — значит, я выживу. По крайней мере, после падения с крыши Драконьего Чертога».

— Ладно! — решился мальчик.

Он сделал несколько быстрых шагов и на долю секунды замер на самом краю.

А потом прыгнул.

Сердце охнуло и провалилось куда-то вниз, в бездонную яму, в которую он сам несся с истошным криком. Снег был в глазах, ушах и в раскрытом рту. Земли не было. Метель будто бы наоборот шла снизу вверх, а не сыпалась на измученный морозами континент.

Тарион искренне надеялся, что не может умереть. Когда Аспект Времени говорит, что тебе суждено что-либо сделать, то скорей всего ты не умрешь, пока не осуществишь предначертанного. И пусть ты кубарем летишь в пропасть, надежда, что спасение близко, слабо греет спрятавшееся в пятках сердце. Поэтому, когда рядом мелькнуло бронзовое крыло, Тарион уже знал, что спасен. Ноздорму просто не даст ему умереть.

Однако бронзовый дракон не подхватил мальчика. Он подлетел достаточно близко, чтобы Тарион заметил, как сверкнули клыки в его раскрытой пасти и как в ее глубине зародился поток жаркого пламени с синим отблеском. Огонь окутал Тариона. В следующее мгновение мальчик вновь оказался на самом краю высшей точки Драконьего Чертога. И вновь сиганул вниз.

Волна ужаса перед высотой, накатившая на него во второй раз, была несколько слабее, чем в первый. Больше Тариона поразил тот факт, что теперь он вынужден прыгать с башни столько раз, сколько понадобится, до тех пор, пока, наконец, не полетит. Ноздорму решил не спасать его, не ловить, как бабочку, в сачок из своих крыльев. Аспект повернул события во Времени в один сплошной круг, в котором Тарион должен «насладится» высотой до тех пор, пока не обуздает свой страх перед ней. У Ноздорму определенно был талант заставлять других поступать так, как ему нужно.

Тарион кусал собственные щеки, но все равно летел с истошным воплем. Подсчитывал, что совершает до прыжка с башни три шага, но ноги не слушались, и он не мог повернуть назад, как бы сильно этого не хотел. Он горел в синем пламени, и тут же оказывался наверху, где прижимался к колонне, стараясь удержаться на ногах под шквалистым ветром.

А потом что-то изменилось.

Тарион заметил, что воздух вокруг него, не смотря на метель, дрожал, словно нагретый зноем. Раз за разом, пока повторялись замкнутые во временной круг события, бледнело небо над головой. Мир терял краски, что-то менялось, а Тарион продолжал делать свои три последних шага и с воплем лететь вниз. В очередной раз на самом краю пропасти Тарион оглянулся и увидел, что Ноздорму со скучающим видом в облике эльфа прислонился спиной к одной из колонн.

Тарион с воплем прыгнул в другую от пропасти сторону. Его душила злоба. Как мог Ноздорму решать, быть ему младенцем или взрослеть, учить его жизни, командовать им! Разве мог он спасти своего отца, который управлял землей, как ему заблагорассудится, тогда как сам даже высоты боялся! Хорош наследник!