Пятый Аспект.

Оглавление

Вариан опасался за здоровье пожилого архиепископа, точного возраста которого он даже представить не мог. На вид Бенедикту минуло около века. По Штормграду архиепископ передвигался медленно и лишь по одному и тому же маршруту — из Собора в королевский Дворец и обратно, хотя нельзя было не признать, что он сохранил юношескую легкость шага и почти не пользовался своим посохом в качестве трости. Но не хватало только, чтобы Штормград лишился своего верного духовника, и епископам в это неспокойное время пришлось бы избирать нового главу церкви.

— Это слишком серьезное решение, ваше преосвященство, и я не могу вам дать ответ сразу, — ответил король.

— Да подарит вам Свет мудрость суждений, ваше величество, — склонил седую голову Бенедикт и, повернувшись вполоборота к Андуину, неуловимо быстро подмигнул растерянному принцу.

Андуин вздохнул свободнее. Конечно, отец ни за что сразу не признает его решение верным, но начало положено. Какой же архиепископ замечательный человек!

Договорившись продолжить разговор в соборной библиотеке, Вариан и архиепископ разошлись. Секретарь, шурша свитками, тут же стал зачитывать сообщения королю.

— Глава казначейства просил сообщить вам, что его подсчеты перепроверены, и он готов сообщить о результатах, - услышал Андуин.

— Назначьте на завтра.

— Прибыл гонец со свитком от лорда-командующего Элспея.

— Оставьте в кабинете, — Вариан задумался. — Нет, если у Ангеррана все готово, напишите Элспею и командующему Мариону, что им необходимо незамедлительно прибыть в Штормград. Отправьте гонцов сейчас же.

— Сегодня пришло письмо от магов Даларана, которые просят помощи агентов штормградской разведки…

— Причем здесь я? — прервал король секретаря. — Направьте письма Шоу.

— Даларан просил сообщить о чрезмерной активности магии в Азероте и о том, что лучшие выпускники даларанской академии…

— Направьте письма Шоу! И хватит об этом. Что-нибудь еще?

— Нет, ваше величество.

Вариан отпустил секретаря и только сейчас заметил все еще сидящего на скамье сына. Насколько было бы проще, если бы он мог сказать ему, как и секретарю: «На сегодня все, спасибо». Вариан был окружен людьми, которые служили ему, а Андуин был единственным, кто, как ему казалось, не подчинялся раболепно, потому Вариан и не понимал, как следует вести себя с сыном. Все эти годы он старался как мог, но что поделаешь, если он не создан для отцовства так же, как и его сын не рожден для того, чтобы быть королем-воином.

К тому же ничто не могло заглушить угрызений совести — все-таки сегодня он мог оставить собственного сына калекой.

— Меня ждет отец Бенедикт, — только и сказал Вариан.

* * *

Шаги короля гулко раздавались под округлыми сводами собора. Даже белый мрамор колонн насквозь пропитался дымом чадящих свечей, ароматическими благовониями и горящими маслами. Красная дорожка устилала подножие колонн, и это сочетание впервые в жизни отчего-то напомнило Вариану сочетание костей и крови, льющейся рекой меж ними.

В полутьме библиотеки Вариан нашел архиепископа в самом древнем отсеке среди книжных стеллажей. Подслеповато щурясь, Бенедикт оторвался от книги. После чтения его бесцветные глаза рассеяно и даже немного удивленно остановились на короле. Казалось, он забыл, что договаривался о встрече, хотя и часа не прошло с того мгновения.

Бенедикт приветствовал короля слабым кивком. Вариан занял место напротив. Служки поднесли еще свечей, кувшин вина и два кубка.

— Вы были правы, отец Бенедикт, — сказал король, отпив из серебряного кубка.

Седой архиепископ провел сморщенной ладонью по ниспадавшей на грудь бороде.

— Король Седогрив все-таки написал вам?

— Написал, — кивнул Вариан. — Но я не об этом хотел поговорить с вами. Вы были правы на счет Андуина. Вы видели его сегодня?

— Не припомню, ваше величество. Я стар и забывчив. Что я говорил вам о принце?

— Вы поделились предположениями, что Андуин по своей природе жрец, а не воин. Я отказывался верить в это. Знаете, для его возраста он достаточно хорошо управляется с оружием. Вы посоветовали устроить ему проверку. Как отец, я поступил жестоко — я мог оставить сына без глаза.

— Милостивый Свет, о чем вы говорите, ваше величество? Мне кажется, вы говорили, что любите принца, независимо от того выберет он путь воина или жреца. Было ли это тогда же?

— Видит Свет, больше всего на свете я хотел, чтобы мой единственный сын выбрал путь воина, — словно не слушая архиепископа, продолжал Вариан. — Сегодня я приказал жрецам ни в коем случае не лечить его. А на тренировке… Я наносил ему удары, блокировать которые он еще не умеет. Уже тогда я видел синяки на его коже! Это поступок, недостойный отца, да простит меня Свет. Но Андуин избегает разговоров со мной, ему легче принимать меня за идиота, чем рассказать правду. Через час после занятий он явился с чистой кожей, без единого синяка и кровоподтека! Я спросил, кто исцелил его? И он соврал, что это сделал придворный лекарь. Зачем ему врать мне, отец Бенедикт? Я бы простил ему путь жреца, если бы он был со мной честен.

— Принц очень любит вас, ваше величество, — ответил святой отец, поверх сложенных пирамидкой пальцев. — Я знаю, он честный и добрый юноша. Если он и скрывает от вас правду, то только потому, что боится расстроить вас. Свет видит, что в ваших поступках не было злого умысла, вы любите принца, как никто другой.

Вариан запустил обе руки в черные, как смоль, блестящие волосы. Он никогда не думал, что будет рад синякам на коже сына, а не их отсутствию.