С.С.С.М.

Оглавление

– А-а-а-а! Моя супница!!!

18

Солнце уже почти спряталось за лесом небоскребов, а фонари и электрические рекламы еще не горели. Небо было серым. К секретному месту капиталистического совещания Краслена подвезли в открытом авто, брезентовая крыша которого была, однако, поднята: сильный ветер, вот-вот обещавший начало дождя, бросал в глаза прохожим уличную пыль и носил туда-сюда разноцветные пустые пакеты из-под жареного картофеля. В такую погоду Манитаун казался особенно мрачным. Пожалуй, он показывал свою истинную сущность.

Мистер Свинстон – два метра на полтора, наглый взгляд, шляпа горчичного цвета и слишком сильный запах одеколона – встал, почти загородив собой большое круглое окно, из которого открывался лучший вид на Манитаун. Тайное совещание капиталистов, как и обычно, происходило на верхнем этаже самого высокого в городе небоскреба.

– Мистер Кирпичников! – важно сказал главный буржуй. – Все мы, скромные слуги демократии, рады приветствовать вас, героического борца с тоталитарным коммунистическим режимом и друга Крылолета Буерова, долгие годы бесстрашно сражавшегося за мир во всем мире и подъем курса шиллинга! Позвольте от имени всех друзей человечества выразить восхищение вашей беспримерной самоотверженностью, проявленной в ходе операции по уничтожению опаснейшего провокатора и врага мирных ангеликанцев Джона Джонсона! К сожалению, в этот раз операция не удалась. Но каждая новая попытка приближает нас к установлению всемирной демократии и полного контроля над источниками нефти! Браво, Кирпичников!

Буржуи захлопали. Рассевшиеся вокруг овального стола, за которым поместился и Краслен, все они были при параде: в черных фраках и цилиндрах, с непременными золотыми цепочками на внушительных животах, надушенные, напомаженные, набриолиненные. Присутствовал на этом синедрионе и Памперс. Краслен сразу заметил его недовольную физиономию, украшеную новым моноклем. Физиономия стала еще недовольнее, когда Свинстон произнес:

– Примите наши извинения, мистер Кирпичников, за то, что не все из нас были сразу осведомлены о вашей миссии и не оказали вам нужного приема в соответствующий момент. Просим прощения также за не вполне приятный для вас способ, которым нам пришлось воспользоваться для установления контакта.

Повисла пауза. Кажется, нужно было что-то ответить.

– Ерунда, мелочи, – как можно непринужденнее сказал Краслен. – Какие могут быть обиды между своими людьми…

Свинстон расплылся в улыбке:

– В наш безумный век так мало самоотверженных и бескорыстных служителей демократии, которым чужды личные амбиции, мистер Кирпичников! Как же я рад, что имею возможность познакомиться с таким человеком.

– Хватит рассыпаться в комплиментах, Свинстон, пора перейти к делу! – прервал льстивого оратора один из капиталистов.

– У нас мало времени! – добавил другой.

– У Шпицрутена оживин, шахтеры угрожают стачкой, Колбасье заменен на Мореля, в чертовой Краснострании опять, как назло, перевыполнен план по свинооткорму, Чертинг что-то корчит от себя, газеты совершенно отбились от рук, а мы тут сидим и рассуждаем! – выпалил еще один – противный, краснолицый и небритый.

Лицо Свинстона стало серьезным.

– Есть какие-нибудь новости от наших агентов в Брюнеции? – сухо спросил он.

– Лиззи застрелилась, Брук не выходит на связь, Вирджиния в больнице с обширными укусами, Мэри не может сидеть после первой разведоперации… И никаких новых сведений.

– А Бриттани? Она не может подвести, она же ветеран Империалистической, еще к Красностранскому царю, помнится, подкладывали…

– Бриттани уходит в монастырь.

– Проклятый Шпицрутен!

– Может быть, отправим к нему мальчика?

«О, нет! – в ужасе подумал Краслен. – Ведь не за этим же меня сюда пригласили?!»

Раздалась спасительная реплика:

– Вы занимаетесь ерундой, мистеры! Действовать надо не таким примитивным способом! И лучше не иметь дела с этим сумасшедшим, у него же каждый день новые фокусы. Необходимо внедрить агентуру в брюннский генералитет и создать там партию войны с С. С. С. М.! Подтолкнем Шпицрутена к мысли о том, чтобы напасть на Красностранию, а сами будем сидеть и наблюдать, как эти тигры пожрут друг друга!

– Вот именно! – раздался другой голос. – Давно пора оставить эту постельную разведку и перейти к решительным действиям! Где это видано – ни одной крупной войны за столько лет?! У меня все склады забиты фугасными бомбами…

– А у меня баллонами с ипритом! – зазвучал третий голос.

– А у меня солдатскими шинелями! – послышался четвертый. – И что прикажете делать? Продаж никаких, платить портнихам нечем, бездельницы только и знают, что устраивать стачки и кричать о равноправии женщин! Пробовал перестроиться, шить дамские пальто, но из-за этого паршивого кризиса ни у кого нет на них денег! Если война не начнется в этом году, господа…

– …Если война не начнется через месяц, мы пойдем по миру! – завершил пятый.

– Дредноуты «Свобода» и «Демократия» уже двадцать лет киснут на приколе, – напомнил шестой капиталист. – Еще немного, и их придется сдать в металлолом. Подумайте, какие убытки!

Буржуи возбужденно загудели.

– Надо принять меры! – доносилось до Краслена.

– Пусть они пожрут друг друга!

– Наведем там демократию!

– Подъем патриотизма, вот что нужно! А то больно распоясались рабочие!

– Иприт гниет на складе!

– Вы болваны, – сказал Памперс.

На секунду все замолкли, пораженные.

– Ха, Рональд, – усмехнулся краснолицый. – Ты боишься, что, когда война начнется, перестанут покупать твое мороженое! Ясно! Но, приятель, ведь его и так не покупают!