Хранитель Девяти Солнц

Оглавление

На самом краю располагались три небольших помоста, а над ними висели петли, казалось бы, заготовленные специально для такого случая.

— Исповедуешься, Ринк? — спросил Клай.

— Шёл бы ты, ублюдок, — полушепотом проговорил Ринк, но Клай не стал оскорбляться.

— А я тебя исповедую…

Когда шею Ринка всунули в петлю, Клай начал читать какую-то речь на незнакомом языке, похожем на молитву. И Трой, и Фрэй, и Ринк стояли неподвижно и безмолвно под эту речь, а продолжалась она несколько минут.

— Покойся с миром, — произнёс Клай, словно окончание своей молитвы. — Да обретет мятежная душа твоя покой.

После чего в глазах Ринка отразился неистовый ужас, а помост был убран. Жизнь покинула тело полуэльфа, а шея хрустнула, что говорило о пришедшей к нему милосердной легкой смерти. Тело Ринка болталось в петле, словно никогда не было живым, а в души каждого из стоящих здесь, прокралась грусть, тоска и отвратительное настроение.

23. «Во имя последней воли».

Хаффнер Ларгбур слишком явно начинал форсировать свои права. Казалось бы, он собирается пользоваться тем, что знает, для всего чего только душа может пожелать. Он язвил Солону каждую минуту их совместного пребывания, на что принц не мог ответить даже гнустной гримасой.

Казалось бы, еще недавно ставшая любимой жизнь грозила превратиться в настоящий ад для Энтоэна Девятого и порой ему хотелось снова превратиться в Солона Моррисона.

Он и так старался держаться рядом с Корденом Эсгрибуром, который стал Солону уже ближе всех, но Хаффнер не упускал случая появляться в их обществе как можно чаще.

Это был редкий случай, когда Хаффнер Ларгбур не почтил своим обществом Солона и исчез куда-то. Солон только что вернулся со стрельбища, где учился стрелять из лука, и порядком проголодался, а так же был готов убить за чашу вина. Она ему в итоге досталась, однако Эсгрибур вновь предостерегал его от злоупотребления этим «пагубным» напитком.

— Лорд Хигель! — закричал какой-то забежавший в залу слуга. — Лорд Рейхель снова не в себе и не хочет принимать лекарство.

Рассерженный Хигель встал из-за стола:

— Никому не появляться в его покоях! — громко проговорил он. — Я поговорю с ним наедине!

— Хигель очень заботится о своём дяде, — сказал Солону Эсгрибур, когда молодой лорд ушел.

— Заботится? — удивился Солон. — Мне он показался излишне жестким.

— Черта, отличающая хорошего правителя…

— Жестокость?

— Жёсткость, — поправил его Эсгрибур. — И чем её больше, тем больше шансов удержать своих людей в кулаке.

В это время в зале появился тот, кого меньше всего были рады здесь увидеть — Хаффнер Ларгбур. В его образе коренным образом нечто поменялось, а именно — он сбрил свою многодневную щетину, а так же аккуратно расчесал свои волосы. Доспехи свои, правда, так и не променял на красивые одежды, но всё же видеть это было очень непривычно.

— О, милорды, — весело проговорил он. — Признаться, не ожидал увидеть вас.

Солон уже ждал, что будет дальше.

— Не хотите налить мне вина, милорд принц? — поинтересовался Хаффнер.

Солон вновь оказался в растерянности, так как не знал, что же сделать, но Эсгрибур выручил его.

— Слуги принесут тебе вина, — сказал он, и у Солона внутри отлегло.

— А я всегда считал, что то, что пьёт принц, вкуснее.

Солон стиснул зубы и даже на секунду отвернулся.

— Возьми мой кубок, — сказал Эсгрибур.

Хаффнер не стал церемониться и жадно принялся вливать в себя красное разбавленное вино. Наверняка посчитал это пресной дрянью, но пусть пьёт то, что есть.

Появившаяся Хайгли не была многословна:

— Милорды, вам не доводилось видеть Хигеля?

— Он отправился к герцогу Райву, — ответил Солон, хотя ожидал что это сделает за него кто-нибудь другой.

— Наш великий герцог снова не хочет принимать лекарства, — с наигранной ноткой сожаления проскрипел Хаффнер.

Однако он улыбался, глядя на Хайгли, хотя та только скромно отвела взгляд от него.

— Я пожалуй пойду, — тихо сказала она.

— Позвольте, я вас провожу, — поставив пустой кубок вина на стол, сказал Ларгбур.

— Я знаю, где находятся покои моего дядюшки….

— И всё же, — Хаффнер с улыбкой привстал со стола. Вино не ударило ему в голову ни капли. Сказалось, что оно разбавленное. — Я не отпущу столь прекрасную даму бродить по дворцу одной. Он полон опасностей!

Аж противно смотреть на то, как Ларгбур пытается кому-то понравиться. Жаль, конечно, бедную Хайгли, но Солон был несказанно рад тому, что Хаффнер наконец-то покидает их. Словно гора с плеч. Эту встречу Солон пережил.

До вечера Ларгбура снова не было видно, и это радовало больше всего. Пожалуй, омрачил этот вечер сумевший встать с кровати Райв Рейхель. Он не мог снова не пристать к Солону. На этот раз он решил показать ему свои конюшни. Конечно, Солона мало интересовали лошади — они не так быстро передвигаются, как хотелось бы, да и пахнут не самым лучшим образом. И общество Рейхеля тоже доставляло ему небольшой дискомфорт, несмотря на то, что он показался в меру добрым и приличным человеком.

— Всегда их ценил, мой юный принц, — проговорил Рейхель, когда Солон все же решил выйти с ним.

Уже стемнело, и лишь слабые фонари и луна освещали дороги и конюшни. Лицо Рейхеля было все таким же темным, да и не хотелось особо, чтобы было видно его лучше. Поблизости и людей не было — верно, все посчитали, что день закончен и поар на покой. Не было слышно даже звуков горожан за стенами.