|
Оценить:
|
Объяснение без слов
2
— Ну, рассказывай.
Набираю полную грудь воздуха, но не знаю, с чего начать. Мне вдруг кажется, что завести подобный разговор с попутчиком, которого не повстречаешь больше никогда в жизни, было бы куда проще, чем с лучшей подругой. Смотрю на огонек ее длинной сигареты и складываю руки на груди.
— Бросай курить.
Мелисса изгибает шоколадную бровь, с удовольствием затягивается и выдыхает дым.
— Значит, вот о чем ты все это время раздумываешь? О моих дурных привычках? Неужто я настолько тебе дорога?
Вздыхаю, качая головой.
— О твоем курении я раздумываю не потому, что ты мне бесконечно дорога, а потому что и мне приходится дышать этой гадостью. Говорят, пассивные курильщики страдают больше, чем активные.
— Серьезно? — с наигранным изумлением спрашивает Мел. — А о пассивных наркоманах что говорят?
Нахмуриваюсь.
— О пассивных наркоманах?
— Ну, о тех, кто видит перед собой кокаинистов-марихуанистов, кто поневоле вдыхает дым травки? — Мел делает замысловатый жест рукой, в которой держит сигарету.
— Про марихуану и кокаин я, по счастью, ничего не знаю! — восклицаю я, выходя из себя. — При чем здесь наркоманы?
— А курение? — пристально на меня глядя, спрашивает Мел. — По-моему, я спросила тебя совсем о другом, а ты резко сменила тему. Не хочешь со мной откровенничать — так и скажи.
— Да нет, дело не в том… — бормочу я.
— В чем же? Нет настроения разговаривать?
— Гм… — Задумываюсь. Открыть кому-нибудь душу, пожалуй, стоит. Даже необходимо. Ведь вчерашняя маленькая неприятность, как ни совестно признаваться, отнюдь неспроста так меня потрясла. Сомнения и неудовлетворенность не дают мне покоя, как верно подметила Мел, довольно долгое время. Но я никому не говорила об этом ни слова и чувствую, что скоро не выдержу…
— Дымить я буду в сторону, — говорит Мел примирительным тоном, — чтобы не отравлять тебя. И ветер как раз туда дует. — Она делает затяжку, до предела поворачивает голову и старательно выпускает дымовую ленту так, чтобы та улетела, не коснувшись меня. — Пойдет?
Печально смеюсь. Мел бывает грубоватой и вспыльчивой, мы вообще во многом совершенно разные, но я прекрасно знаю, что душа у нее тонкая, горячая и способная сострадать. За это я Мел и ценю. Мы дружим сотню лет.
— Пойдет? — настойчивее и с шутливой грозностью еще раз спрашивает она.
Киваю.
— Пойдет.
С моих губ слетает тяжкий вздох. Делаю глоток горького кофе, который у Мел, как обычно, отвратительный, поднимаюсь со стула и начинаю расхаживать взад и вперед по блестящей на солнце, будто золоченой траве. Мел внимательно за мной наблюдает, куря, как и пообещала, строго в сторону.
— Что, все настолько плохо? — спрашивает она, туша сигарету в керамической пепельнице.
Останавливаюсь, беспомощно смотрю на нее и всплескиваю руками.
— Не то чтобы… — Возвращаюсь на место, опускаю голову и закрываю лицо руками. — Я больше так не могу, Мел!..
Она наклоняется над столом и успокоительно хлопает меня по плечу, еще даже не подозревая, в чем моя беда. Гадаю, как она воспримет мое признание, и горячо надеюсь, что не слишком удивится и все верно поймет.
— Опять Мортон вредничает? — предполагает Мел.
Я не сразу вспоминаю, что Мортон — это мой научный руководитель, с которым в прошлом месяце у нас вышел небольшой конфликт. Медленно опускаю руки и смотрю на Мел, растерянно моргая.
— Гм… Мортон? Нет! Ты что! С Мортоном мы благополучно пришли к согласию. И не общались уже недели две… — У меня даже отпадает желание делиться с подругой своими безрадостными думами. Наверное, я в некотором роде эгоистка. Хочу, чтобы все угадывали мои желания, читали мои мысли. Но ведь это невозможно.
Мел озадаченно хмурится.
— Тогда в чем же дело? Матери нездоровится?
Качаю головой.
— Нет. И с мамой, слава богу, порядок. — Собираюсь с духом. — Дело в… Уилфреде.
— В Уилфреде? — Мел усмехается от неожиданности. — Вот так новости! Он что, перестал мыть за собой кофейные чашки? Или стал слишком много внимания уделять своей физике?
Ее голос звучит чуть насмешливо и чересчур беспечно, что меня немного коробит.
— Нет, загружать грязную посуду в посудомоечную машину, он, к счастью, еще не разучился!
— Эй!.. — Выражение лица у Мел резко меняется. Теперь в ее взгляде нет ни капли веселости. Он исполнен тревоги. — Уилфред что… влюбился в какую-нибудь студенточку?
Устало качаю головой.
— Насколько я знаю — нет… Но наши отношения… зашли в тупик, Мел.
— Чего?! — вскрикивает она, резко опуская ногу со стола и подаваясь вперед. — Скажи, что я ослышалась!
— Ты не ослышалась, — жалобно произношу я.
— Подожди, подожди… — Мел смотрит на меня так, будто ей на миг показалось, что я сошла с ума. — Такого не может быть!..
Грустно улыбаюсь и сжимаю дрогнувшие губы.
— А вот и может.
— Но ведь у вас все так здорово складывалось! — громко и пылко произносит Мел. — Я твердила всем подряд: если не верите, что серьезные и прочные отношения бывают, тогда посмотрите на мою подругу и ее парня! Да ведь ты сама говорила, что Уилфред твой идеал, что никто другой тебе не нужен и в жизни не понадобится!.. — задыхаясь от избытка чувств, выпаливает она.
Чуть ссутуливаю плечи, чувствуя себя виноватой и бесконечно несчастной.
— Да, правильно. Я именно так и говорила…
— Что же изменилось? — пытливо заглядывая мне в глаза, требует ответа Мел.
— Ничего, — шепотом отвечаю я, смахивая со щеки прохладную слезинку. — В том-то и дело, что ничего, совершенно ничего не меняется. А я, как ни смешно, так не могу. Мне этого… мало.
