|
Оценить:
|
Объяснение без слов
5
— Таких не бывает! — восклицает Мелисса, распуская золотистые волосы и встряхивая ими. — Искать идеал может только дурак, а Уилфреду ума не занимать!
Потупляюсь.
— Все равно…
Мел наклоняется вперед, и ее локоны свешиваются вниз пшеничным водопадом.
— Может, попробуешь сама с ним поговорить?
Вскидываю голову.
— Мел, я хоть и за равноправие, но не могу себе представить, что не Уилфред, а я заговариваю первая о свадьбе! По-моему, это противоестественно. Меня такое предложение, будь я мужчиной, честное слово, отпугнуло бы!
— Никто не заставляет тебя делать Уилфреду предложение. Просто спокойно объясни ему, что хотела бы обзавестись настоящей семьей.
— Это после того, как утверждала обратное, — ворчу я.
— Скажи, что у тебя наступил новый жизненный этап, что твои взгляды изменились, — говорит Мел.
В нерешительности молчу.
— И сделай это побыстрее, не то и впрямь зайдешь в тупик, а там, глядишь, потеряешь такого парня!
Представляю себе жизнь без Уилфреда, и у меня холодеют руки.
— Да, ты права. Надо сделать все возможное, чтобы сберечь наши с ним отношения. — Киваю. — Я попробую, поразмыслю… Если же это не поможет… — Задумываюсь о том, что просто не смогу жить в вечном ожидании, и тяжело вздыхаю. — Тогда нам придется расстаться.
2
Прихожу домой в начале шестого и чувствую разлитый по прихожей аромат свежего кофе. Уилфред дома, значит, разговор состоится уже сейчас. Тянуть до завтра или откладывать беседу на выходные нет смысла. Мое сердце замирает от страха.
— Детка, это ты? — кричит Уил из кухни.
Глубоко вздыхаю, боясь, что мой голос зазвучит неестественно или зазвенит от напряжения.
— Да, я. Была у Мелиссы. Почему ты не на ипподроме? — Вешаю сумку на крючок и медленно иду на кухню.
— Сейчас посмеешься, — громко говорит Уил. — Сегодня я шлепнулся на пятую точку!
Слушаю его вполуха, гадая, с чего начать разговор и стоит ли делать это сейчас же или лучше сначала выпить кофе и привести в порядок мысли.
— Думаешь, столь злую шутку надо мной сыграли студенты? — весело продолжает Уил.
Вхожу в кухню и приостанавливаюсь на пороге. Уил, по давно заведенной привычке, вполоборота поворачивает голову и выпячивает губы. Приближаюсь к нему со смешанным чувством нежности, отчаяния и тоски, приподнимаюсь на цыпочки и чмокаю его.
— Привет, — ласково шепчет он.
— Привет, — говорю в ответ я, спеша отвернуться.
— Так вот, представляешь себе, — продолжает Уил, — я по собственной рассеянности «сел» на стул, который парой минут ранее придвинул к стенному шкафу, чтобы достать с верхней полки стопку тетрадей. — Смеется, потирает копчик. — Как раз в ту минуту, когда я с вытянутой от изумления и боли физиономией приземлился на пол, в кабинет вошла Гринлоу. У нее глаза полезли на лоб!
Рассеянно улыбаюсь, думая вовсе не о «синем чулке», Лауре Гринлоу, секретарше их декана. Все мои мысли о том, как черная рубашка, которую на прошлых выходных мы купили вместе, плотно обтягивает плечи Уилфреда, о том, как забавно на нем смотрится клетчатый передник, и о том, что его низкий голос звучит до невозможности ласково. У меня на душе скребут кошки. Чтобы чем-нибудь себя занять, я беру вторую разделочную доску и принимаюсь нарезать ломтиками моцареллу для бутербродов с тунцом, которыми занят Уил.
— Так что мне сегодня не до ипподрома, — усмехаясь, говорит он. — Я хотел было съездить туда просто, чтобы навестить Красавца, но что-то слишком плохо себя почувствовал. Решил отправиться домой и прилечь. — Он снова потирает низ спины тыльной стороной руки, испачканной тунцом.
До меня лишь теперь доходит, о чем речь. И кажется, что у меня тоже болит копчик. Подобное со мной случается нередко. Уил ранит палец ножом — и моя рука тоже начинает саднить, страдает зубной болью — и я чувствую, как ноют и мои совершенно здоровые зубы. Интересно, у всех ли так? Делается невыносимо, и я спешу прогнать грусть.
— Так почему же ты не лег? — спрашиваю как можно более ласковым голосом.
Уил кивает на бутерброды и улыбается открытой несколько усталой улыбкой.
— Захотел перекусить.
Нежно обхватываю руку, в которой он держит нож.
— Позвонил бы мне. Я сразу приехала бы и поухаживала за тобой.
Уил, смеясь, прикасается пальцем к кончику моего носа.
— Что-что, а ухаживать за больными ты, прости, не умеешь.
— Это еще почему? — возмущаюсь я.
— Потому что вечно путаешь лекарства, кофе варишь наспех, а готовить так толком и не научилась. — Уил треплет меня по щеке. — Но меня это ничуть не смущает. — Он берет с моей доски кусочки сыра и раскладывает их по бутербродам.
— Зато я прекрасно справляюсь с обязанностями поваренка! — восклицаю я, не придумав достойных возражений. — Ты сам всегда так говоришь!
Уил смеется.
— Что верно, то верно. Ты — самый хорошенький поваренок на всем белом свете!
У меня на секунду замирает сердце, но на смену мимолетной радости является прилив грусти. Подобными нежными глупостями Уил лишь сбивает меня с толку. Я в который раз воспаряю под облака, снова надеюсь, что наши отношения — не просто игра, но ничего не меняется.
На мгновение-другое отворачиваюсь к окну и собираю все свое мужество.
— Уилфред…
— Да?
Резко поворачиваюсь и смело смотрю ему в глаза. Он, явно не подозревая, о чем пойдет речь, раскладывает бутерброды на плоском блюде.
— Нам надо серьезно… — начинаю я.
— Ай!.. — вскрикивает Уил, опуская блюдо на стол и хватаясь за копчик.
