Мертвый среди живых

• Предыдущая
• 77/94
• Следующая

— Уэнделл, хочешь заняться работой табельщика, пока Джоуи отдыхает? Ты ведь просил меня об одолжении, когда мы познакомились. — Ричи ухмыляется и стучит себе по лбу. — Я ничего не забываю.

А спустя две недели Уэнделл, стоя на стремянке в бытовке, заменяет пожарный датчик на новый, с включающимся от звука голоса радиопередатчиком, информация от которого будет поступать в приемник, спрятанный в дверной панели его «эскорта». Новая сигнализация выглядит вполне естественной, как и прежняя: у нее красная лампочка, которая мигает, показывая, что батарея работает.

Входит Ричи и останавливается, узрев Уэнделла, застывшего на стремянке. Ричи переводит взгляд с датчика в руках Уэнделла на тот, что на потолке.

— Что-то не так с пожарной, дружбан?

— Датчик сломался, Ричи.

— Когда, сейчас? Сломался? — У Ричи озадаченный вид.

Уэнделл врет в тысячный раз и в тысячный раз уверен, что его поймают. Каждая минута — ложь, ложь во всем: как он ходит, работает; даже марка пива, которое пьет, — ложь. В иные дни, например, как сегодняшний, напряжение от этой лжи с особой целью такое, что ему хочется закричать или уволиться. Но даже в спокойные часы бремя постоянного обмана изматывает Уэнделла и вызывает депрессию.

Однажды у себя дома он долго хохочет, поняв, что эти парни его единственные друзья.

— У тебя есть бензин? — отрывисто спрашивает Ричи.

На этот раз они едут в Бруклин и через мост Верразано в Стейтен-Айленд, где никогда раньше не были. Ричи велит Уэнделлу купить две пластиковые канистры в автолавке «Пеп бойз». Он ждет, пока Уэнделл наполняет их бензином на колонке компании «Бритиш петролеум», и от ощущения чего-то нехорошего сердце начинает тяжело биться. Ричи показывает Уэнделлу на дом в стиле ранчо — один остов, — появившийся в новом районе.

— Полей бензином, подожги и улепетывай, как в штаны наложил.

— Нет, — произносит Уэнделл, а про себя, ужаснувшись, думает: «Это свыше моих сил».

— Просто дерево, дружбан. Там никто не живет.

— Это поджог.

Ричи улыбается, а другой бы на его месте рассердился. Улыбается, а другой бы на его месте дергался. У него так много разновидностей улыбки, как у эскимоса слов для обозначения снега, и ухмылка у Ричи сейчас широкая, дружелюбная, обнажающая белоснежные зубы.

— Это место застраховано. Думаешь, другое, то, что мы делаем из месяца в месяц, все по закону? Я за тебя поручился.

— Я не просил тебя об этом.

— Нет, просил, только без слов. Жги чертов дом. — Ричи ухмыляется и пожимает плечами: — Или не поджигай, тогда разворачиваемся и едем домой. Ничего с тобой не случится, обещаю.

После того как Уэнделл поджег дом, они с Ричи сидят в машине за несколько кварталов до тех пор, пока не становятся слышны гудки пожарных машин. Уэнделла охватывает чувство, похожее на тошноту.

— Жег в камине полено, Уэнделл? Это то же самое.

Позднее, в Интернете, Уэнделл находит, что та строительная площадка принадлежит некоему Бэрниси Кавано. Да и Джоуи обмолвился, что его дядя хвастал насчет отказа «Кавано контракторс» от заявок на подряды по двум объектам Управления образования.

«Я все еще не могу доказать связь. И найти Габриэль».

Той ночью Уэнделлу снится сон, в котором горит школа Натана Хейла, а он не может эвакуировать учащихся. Его привязали к стулу, а его перепуганный класс не может выйти. В комнате становится жарко, языки пламени лижут окна. Ребята кричат, что обрушился лестничный пролет, а Бен в классе, и вместо сирены пожарной тревоги Уэнделл слышит, как Воорт снова и снова твердит по интеркому: «Манхэйм фо Эйгьюлэр». Просыпается Уэнделл с криком и в поту.

На следующий день он анонимно посылает часть своих сбережений почтовым переводом Бэрниси Кавано. Оставшиеся деньги нужны ему на покупку оружия, удостоверений личности и других необходимых вещей.

Наконец он снова на стройке, магнитофон в датчике дыма работает.

Теперь, после случившегося, когда они с Ричи снова едут куда-нибудь, Уэнделл прихватываете собой «жучок». Он надеется, что скорее всего его не будут снова обыскивать. В конце концов, они же друзья.

Глава 16

Особняк Роберта Приста в Ривердейле оказывается трехэтажным домом в стиле Тюдоров, с покатой шиферной крышей, гранитными стенами и вмурованными по диагонали брусьями по фасаду. За окнами высотой в два этажа виден залитый светом центральный холл. Расположенные по бокам особняка флигели обвиты плющом. С балконов виден гараж, в котором стоит трио старых коллекционных автомобилей: малиновый «Мерседес-58», «Т-берд» цвета кобальта и кремовый «Сэвилл-60»; огромные крылья этих машин, похожие на стабилизаторы ракет, блестят в свете молний.

Вся округа, кажется, зудит, как москит-убийца в летнюю ночь. Здешние дубы росли еще до Линкольна. Дома сто́ят свыше двух миллионов долларов. Между обширными имениями — бывшие земельные участки поместий — образовался причудливый лабиринт узких проходов, пахнущих цветами, но это не совсем то, что мир знает о Бронксе.

22:51.

Мики останавливает «каприс» перед патрульной машиной, перегораживающей покрытую гравием подъездную аллею к дому Приста. Еще одна полицейская машина и спецмашина без номеров стоят пустые за домом.

— Ни одной «скорой помощи» и нет полицейской ленты. Он жив, — констатирует Воорт.

— Этот дом мог быть на снимках Уэнделла, — говорит Мики. — Но думаю, что и тысячи других домов выглядят так же.

— Не мог он, что ли, делать нормальные фотографии, как все люди?

— Здесь, Воорт, мы победим Ная. Мы остановим его.

• Предыдущая
• 77/94
• Следующая