Ожившие фантазии

Оглавление

— Лонберг, — поправила я Генри. — Его зовут Коул Лонберг. А я никуда не могу уехать, пока это все не закончится. Да, я редкостная трусиха, но не могу позволить себе сбежать. Это будет уже не просто трусость, а подлость. И подлости я себе точно не прощу.

Генри покачал головой, дав понять, что не разделяет моего «героизма». Сказать по правде, я и сама его не разделяла. Вот только что-то внутри подсказывало мне, что нужно остаться. Остаться хотя бы для того, чтобы не перестать себя уважать.

Генри настойчиво предлагал довезти меня до дома, но я отказалась, вспомнив, что хотела заглянуть в участок и повидаться с Лонбергом.

Во-первых, мне хотелось знать, вышла ли полиция на какой-то след. Во-вторых, я совершенно позабыла спросить у детектива, какие даты стояли на конвертах, присланных мне анонимом. Мне не пришло в голову заострить на них внимание, а ведь они могли совпадать с теми датами, когда мне довелось увидеть в Брэмвилле жутких героев моих историй.

В-третьих, воспоминание о поцелуе Ричи, когда на его месте я представляла себе Лонберга, — хотя, конечно, мне неприятно было признаваться в этом даже самой себе, — не выходило у меня из головы. Нет, никакого особенного влечения к детективу я не чувствовала, но мне любопытно было понять, каким образом этот язвительный и резкий тип стал героем моей удивительной фантазии.

7

Последнюю причину моего визита к Коулу Лонбергу можно было смело отбросить, потому что и без нее я оказалась бы в полицейском участке. Однако меня ждало разочарование: у детектива Лонберга был выходной, и, хотя днем он наведывался в участок, ближе к вечеру отправился домой.

Мне тоже, наверное, стоило поступить таким же образом, но вместо этого я почему-то принялась выпытывать у знакомого мне уже офицера по имени Фрэнки домашний адрес детектива Лонберга.

Офицер конечно же пришел в замешательство, но, надо сказать, его сомнения быстро рассеялись, когда я пообещала подписать ему парочку экземпляров «Городских легенд». Кто откажется от бесплатной книги с подписью автора, особенно если от этой книга так и несет дурной славой?

Фрэнки продиктовал мне адрес и попросил не ссылаться на источник, благодаря которому я получила возможность нанести ответный визит детективу Лонбергу. Мне пришлось клятвенно заверить офицера в том, что я не только не выдам его, но и принесу обещанные экземпляры «Городских легенд».

Я не была настолько наивной, чтобы думать, что детектив Лонберг примет меня с распростертыми объятиями, однако мое настроение, совсем упавшее после беседы с Генри, потихоньку улучшилось. Наверное, я испытывала подлую радость оттого, что тоже застану Лонберга врасплох.

Любопытно, как он живет? Говорят, у полицейских много льгот, но я слышала и о том, что сумма, которую большинство из них получает, не слишком-то велика. Женат ли он? Хотя на этот вопрос почти отвечал безымянный палец, не украшенный золотым кольцом. Почти, потому что некоторые мужчины, подобно Ричи, предпочитают не носить обручальных колец, объясняя это тем, что кольцо — «всего лишь глупый символ, который не доказывает истинных чувств».

Да, Ричи Карлайл именно так и говорил мне о кольцах. Я носила свое, не снимая, а он хранил кольцо в той же коробочке, в которой когда-то мы его купили. Конечно, этот факт мало меня радовал, но я не возмущалась: в конце концов, мне должно быть достаточно того, что он любит меня и вступил со мной в законный брак.

Если бы я знала, что причина отсутствия обручального кольца на пальце Ричи кроется вовсе не в том, о чем он мне твердил… Если бы я хотя бы догадывалась, что ему было приятно, когда красотки, с которыми он то и дело флиртовал за моей спиной, видят в нем свободного мужчину…

Я перестала злиться лишь тогда, когда подумала, что напрасно сравниваю Ричи с Лонбергом. Каким бы едким типом ни был Лонберг, он кажется человеком, имеющим мало общего с любвеобильным Ричи, и вряд ли бы кичился своей свободой. Впрочем, может быть, и его я идеализирую, как это делала когда-то в отношении Ричи?

Надо сказать, домишко у Лонберга оказался довольно скромным, зато сад за невысокой оградой пленил меня своей ухоженностью и изобретательностью тех, кто за ним ухаживал.

Между клумбами красовались самодельные фигурки сказочных персонажей, а сами клумбы были выложены кирпичами, раскрашенными во все цвета радуги. Яки Вудсток точно пришел бы в восторг. Все в этом сказочном садике было до того мило и уютно, что я, застыв у ограды, начала сомневаться в том, что Фрэнки дал мне правильный адрес.

Дверца ограды была отперта, поэтому я все-таки решилась войти. Пройдя по садовой дорожке, засыпанной гравием, я поднялась по ступенькам и позвонила в дверь. До меня донесся голос Лонберга, который, как мне показалось, с кем-то спорил. Голос того, кто осмелился спорить с грозным полицейским, больше смахивал на женский или детский.

Неужели он все-таки женат? — ужаснулась я про себя, представив, какой прекрасный сюрприз ожидает его благоверную, когда я, незваный гость, заявлюсь к ним на ужин, да еще в тот момент, когда «милые бранятся».

Понадеявшись, что Лонберг в пылу спора не услышал звонка, я, воровато оглядываясь, засеменила назад, к калитке. Но, к несчастью, меня не только услышали — мне открыли и меня заметили.

— Эй, мисс, — услышала я голос Лонберга, не узнавшего меня со спины. — Вам нужна помощь?

Мне пришлось повернуться, и Лонберг понял, что за мисс пожаловала к нему в гости. Он был удивлен, но едва ли выражение его лица можно было назвать сердитым или раздраженным.