Насмешница

Оглавление

Дед с очень довольным видом садится во главе стола. Две женщины в праздничных белых передниках, которые накрывали на стол, проворно наполняют бокалы. Ну и ну! — раздумываю я. Старик даже нанял официанток. И сцену для чего-то соорудили. Совсем как тогда.

Краем глаза смотрю на Терри. Он улыбается, но выглядит растерянным, ни дать ни взять молодой жених. Спешу отвернуться. Что за чушь! Мы собрались, чтобы отметить семидесятипятилетие деда. О нашей свадьбе давным-давно никто не помнит, тем более теперь, когда у нас больше нет семьи.

Тоже вымучиваю улыбку. Все поднимают бокалы.

— За нашего доброго, отзывчивого и молодого духом Бэзила! — провозглашает тост Роберт Кларксон.

— За тебя! — звучит со всех сторон.

Пока все чокаются, выпивают и приступают к еде, я, поскольку на Терри больше стараюсь не смотреть, немного успокаиваюсь и вздыхаю посвободнее. Когда мне в голову приходит мысль поменяться с ним местами так, чтобы он оказался рядом с Кларксоном и вступил с ним в беседу, из-за стола поднимаются Фредди и Рейчел.

Фредди торопливо выходит из комнаты и возвращается с большим предметом, обернутым упаковочной бумагой. Рейчел уже ждет его на сцене.

Сюрприз, догадываюсь я. Подарок деду. Надо было еще вчера спросить, чем они задумали его порадовать. Впрочем, сейчас увижу.

Фредди пускается рассказывать, каким гостеприимным и беззлобным был, сколько он его помнит, дед Терри. Рейчел, поблескивая своими лучистыми глазами, которые в свете гирлянд и свечей кажутся еще более прекрасными, говорит, что было не так-то просто придумать, чем можно удивить и растрогать деда.

— Но, надеюсь, мы справились с этой задачей! — объявляет Рейчел, подавая знак Фредди.

Тот снимает с подарка обертку и поднимает его, показывая всем нам.

Я ахаю. Сюрприз — большая картина, написанная с фотографии. Одной из моих самых любимых.

Этот снимок сделали на нашей с Терри свадьбе. На нем изображены мы втроем: я, он и дед. Дед стоит посередине и обнимает нас, мы наклоняем к нему головы и улыбаемся такими улыбками, будто первыми из живущих на земле познали, что такое рай.

Фотография получилась очень удачная, но на картине мы просто как живые. На моих щеках играет румянец, в глазах Терри будто сияет по кусочку летнего неба, а дед всем своим видом так и говорит: взгляните, какой у меня внук! И полюбуйтесь на внучку!

Рассматривая удивительной красоты картину, я на время будто выпадаю из действительности. Опомниться меня заставляет всхлипывание деда. Тут мне вспоминается и почему я здесь, и то, что мы с Терри теперь друг другу чужие. Неуместность выбранного друзьями сюжета внезапно ужасает.

— Дорогие вы мои! — Дед, утирая морщинистое лицо салфеткой, вскакивает с места и принимается обнимать всех по очереди. — Надо же, что придумали! Восхитительный, необыкновенный подарок! Ничего другого старику ведь не нужно. А такая картина!.. Повешу ее на стенку и буду без устали любоваться. Дорогие мои, мои хорошие!

Тут очередь доходит до нас с Терри, и я в испуге замираю. Дед, ничего не замечая, берет нас обоих за затылки и сдвигает головы так, что мы легонько стукаемся друг о друга.

— Спасибо вам! Вы ведь моя единственная надежда и награда. Вот только бы… — Он не договаривает, взмахивает худой рукой, звучно расцеловывает нас в обе щеки и с радостным смехом грозит нам пальцем.

Потом с неизвестно откуда взявшейся легкостью опять взбегает на сцену, берет у до сих пор стоящего там Фредди драгоценный подарок и целует наши с Терри изображения.

— Ну, осчастливили старика! Ну, доставили радость! Спасибо вам всем, еще раз спасибо!

Первое время я сижу, не глядя ни на кого, и чувствую себя трагической актрисой, по ошибке вышедшей на сцену, где разыгрывают комедию. Дед возвращается за стол и продолжает рассыпаться в благодарностях. Оживление нарастает, все смеются и что-то говорят. Я не различаю слов и не слежу за цепочкой беседы. Хочется стать невидимкой или вдруг обнаружить, что у меня есть крылья, взмахнуть ими и улететь подальше.

Чувствую, что Терри подталкивает меня в бок. Немного поворачиваю голову в его сторону, но на него не смотрю.

— Бокал, — шепчет мне он. — Возьми бокал, дед произнес тост.

Дед. Если бы речь произносил кто угодно другой, я бы сказала, что не желаю пить. Но испортить настроение деду не могу. Он ни в чем не виноват. Скрепя сердце беру бокал, чокаюсь с остальными и пригубливаю вино.

— Пожалуй, раз уж мне сделали именно такой подарок, я тоже, хоть и еще рановато, преподнесу кое-какой сюрприз! — объявляет дед.

Я резко поворачиваю голову и приковываю к нему вопросительный взгляд. Неужели сюрпризы не закончились? Еще одна подобная неожиданность — и, честное слово, я наплюю даже на деда и сбегу!

— Это мой подарок для тех, кто изображен со мной на картине! — добавляет он, устремляясь прочь из комнаты. — Я быстро! — доносится до нас уже из прихожей.

Меня опаляет невиданная злоба. Поворачиваюсь к Терри, готовая взорваться. Он жестом просит меня успокоиться.

— Что все это значит? — требовательным шепотом спрашиваю я.

— Умоляю, только не шуми! Что бы он там ни придумал, пожалуйста, сделай вид, что ты рада и что принимаешь подарок. Потом мы все мирно обсудим и решим, как нам быть.

Поворачиваюсь к подругам и громко шепчу через стол, пока не вернулся дед:

— Рейч! Каролина! Вы что, совсем сошли с ума?!

Рейчел вскакивает с места, обегает стол, становится у меня за спиной и, наклонившись к уху, суетливо объясняет:

— Послушай, мы без всякой задней мысли. Просто думали-думали, как сделать его жизнь чуточку светлее. Сначала выбрали фотографию, где он совсем молодой с бабушкой Терри, но Каролина эту мысль отмела и правильно сделала. Его жена давно умерла. Вместо того чтобы поднять ему настроение, мы, чего доброго, только бы…