Царь Кровь

Оглавление

Пошел следующий репортаж о гидротермальных скважинах, извергающих кипящую воду в районе посреди Атлантики, который называется Сломанный След. Сейчас они расползаются по всему океанскому дну. Репортер, как всегда, закончил рассказ словами “а теперь посмотрим, что поближе к нам” и перешел к каким-то грязевым источникам в Уилтшире. Показали кадры, на которых какой-то гидрогеолог опускает в дыру зонд, похожий на древнюю консервную банку из-под бобов, и объявляет, что всего за последние десять месяцев температура источника возросла на три градуса по Цельсию.

– Боже мой, Каррузерс! – воскликнул Стивен с акцентом сноба из сливок общества. – Три градуса! Это действительно может означать конец цивилизации, как мы ее понимаем? Бой, оседлайте мою кобылу, мы поедем на холм.

– Мы уже там. Это самая высокая точка на много миль вокруг.

– Ладно, все равно мы оседлаем какую-нибудь кобылку посимпатичнее и будем гонять ее вокруг сада, пока она не свалится.

– В такую жару я свалюсь первым, – сказал я, сделав приличный глоток сока.

– Такой молодой парень? – рассмеялся Стивен. – Из тебя энергия должна бить ключом. Эй! – Он остановился, пораженный идеей. – Давай наперегонки до моста на Оук-лейн.

– Ты шутишь.

– Нет, серьезно, Малыш.

– Мне надо обзвонить ребят из оркестра насчет завтрашней репетиции.

– Это можно и потом.

Он глядел на меня, все еще улыбаясь, но в синих глазах читался вызов.

– А сколько ты мне форы дашь?

– А нисколько!

С этими словами он бросился через кухню, распахнул дверь и рванулся вперед по газону.

Не в силах перестать улыбаться, я кинулся за ним.

Он уже добежал до стены, отделявшей сад от грунтовой дороги, сбегавшей позади дома в поля. Я запетлял между кустами травы, перемахнул длинным прыжком декоративный пруд и припустил следом.

И про себя посмеивался. Вдруг время откатилось назад, мне стало девять, ему пятнадцать. Мы всегда проделывали это по воскресеньям. “Давай наперегонки до моста”, – говорил он. В эти годы я никак не был соперником для пятнадцатилетнего парня, и потому он давал мне фору. Иногда он лениво валялся в постели, жуя яблоко и листая “Плейбой”, а мне говорил – беги, я тебя догоню. И потом прибегал к мосту первым.

Всегда первым. Я бежал изо всех сил, шлепая кроссовками по гаревой дорожке. Потом за спиной раздавался четкий стук подошв, и со мной всегда происходило одно и то же – при этом звуке меня покидали силы. Будто у него были способности вампира и он высасывал силу из меня. Ощущение было такое, будто я бегу еле-еле, хоть кусты по бокам сливались в зеленую ленту.

Иногда он отпускал меня почти до самого моста. Потом раздавался крик, я оборачивался. Он показывал себе на ногу, лицо его было искажено болью, и рот будто произносил слово “лодыжка”. Я останавливался, тяжело дыша, ожидая, пока он подковыляет ко мне.

И тут вдруг гримаса боли сменялась широкой ухмылкой, и он проносился мимо с криком: “Обдурили!” И, конечно, всегда прибегал к мосту первым и победно вскидывал кулаки в воздух.

Сейчас я его видел впереди. Он ушел шагов на двадцать от меня, волосы развевались за спиной, руки ходили поршнями, длинные ноги измеряли расстояние. От скорости белая рубашка на нем раздулась парусом, будто у него торс и руки стали неимоверно массивными.

Я бегал в школе кроссы, но особо спортивным не был никогда. Дело скорее было в отсутствии духа соревнования, чем недостатке мышц или выносливости. Но когда я увидел, как мой брат несется по дорожке, рассыпая гаревую крошку из-под ног, что-то у меня внутри щелкнуло. В животе загорелось, будто я проглотил тлеющее полено. Жар пошел в руки, в ноги. Я все переключил на бег, будто у меня внутри кто-то переключил скорость, и можете мне поверить, я действительно чувствовал, будто лечу над дорогой. Никогда я не был так решительно настроен на быстрый бег.

Я слышал комментарий Стивена: “Давай, ты, улитка! Я видал черепах, которые бегали быстрее…” Но когда я с ним поравнялся, то увидел решимость на его лице, граничащую с одержимостью.

Этого он не предвидел. Маленький братец вырос и может теперь бегать так же быстро…

Нет, вычеркиваем… Заменяем; БЫСТРЕЕ, чем он.

Размахивая руками, пыхтя, как скакуны, мы летели по травянистому склону, отделявшему дорожку от Оук-лейн. Мы вылетели на твердый гудрон, и удары ног зазвучали выстрелами. Теперь река была слева, луг справа. Мост прямо впереди в двух сотнях метров, переброшенный через реку как деревянная финишная лента.

Еще наплыв энергии… Боже, до чего хорошо, до чего дьявольски хорошо! Я был быстрее Стивена, я слышал, как он дышит где-то позади. Я уже видел мысленно, как вскакиваю на мост, как взбрасываю кулаки в воздух, как он это делал на моих глазах, и выкрикиваю дразнилки, которые он кричал мне, девятилетнему, когда я, пыхтя и отдуваясь, тащился по дороге, как старый паровоз, на последнем угле едущий на слом.

Теперь я победитель. Интересно, как отреагирует Стивен. Раньше я ни в чем не мог его победить – никогда.

Реванш!

Господи, вот, значит, какое чувство наполнило меня с бегущих ног до пылающей головы. Реванш, сладкий реванш!

– Рик! Боже мой! Ты только… ты только посмотри на это!

Я решил, что это старый фокус с растянутой лодыжкой. Но было в его голосе что-то такое – удивление, окрашенное чем-то вроде отвращения. Я притормозил и поглядел в реку.

И от увиденного встал как вкопанный.

Тяжело дыша, подбежал Стивен. Хотя он держался за бок, где был шов, он тоже уставился на реку.

– Черт, что там стряслось? – выдохнул он, глядя с крутого берега. – Откуда вся эта кровь?