Подпольные девочки Кабула. История афганок, которы

Оглавление

Сегодня ее будут фотографировать.

Гостиная Азиты стала штаб-квартирой кампании за «львицу Бадгиса»: это прозвище дали ей сторонники на предыдущих выборах, и его же она приняла для плакатов, лоббируя свое переизбрание в 2010 г. Это ее прозвище – не такой уж и тонкий намек на легендарного Ахмад-шаха Масуда, моджахеда, который сражался с Советами, «льва Панджшера». Впоследствии он выступал и против правления Талибана заодно с Северным альянсом, пока его не убили.

Когда Азита выходит из ванной комнаты, ее встречают мольбы купить щенка: девочки только что видели щеночка в мультике. Она говорит им, что не знает, что подумают соседи: ведь держать домашнюю собаку – это так по-западному. Здешние собаки – дикие. Но она обещает подумать об этом, если все они пойдут играть в своей комнате. Небольшой спор по поводу того, кто будет пользоваться ноутбуком Азиты, уже завязался между Мехран и одной из ее сестер. Когда Мехран дает сестре пощечину, в ответ она слышит угрозу:

– Если ты еще раз так сделаешь, – говорит Мехрангис, искоса бросая взгляд на фотографа, а потом обратно на Мехран, – я больше не буду называть тебя своим братом.

При этих словах Мехран отступает, а мать вздыхает у нее за спиной. Азита извинительно улыбается фотографу и его помощнику, которые устанавливают в гостиной большой, похожий на театральный, прожектор на металлическом треножнике. Муж Азиты, с ног до головы одетый в белое, изо всех сил старается быть хорошим хозяином, подавая чай, а потом с трудом передвигая по полу туда-сюда большой пластиковый вентилятор. Каждый из гостей получает по нескольку мгновений воздушного потока прямо в лицо.

– Это мой муж-домохозяин, – шутит Азита, обращаясь к молодому фотографу. Он отвечает ей ничего не выражающим взглядом.

Она позирует у выкрашенной в желтый цвет цементной стены, и фотограф несколько раз щелкает камерой. Процесс занимает всего пару секунд – и вот он уже правит фотографии на своем ноутбуке. Большинство из них не в фокусе или передержаны, из-за чего лицо Азиты получается плоским. Но это неплохо: коль скоро платок на месте, а на лице нет ни тени радости – сойдет. На лучшем снимке ее губы выдают намек на улыбку, но он уходит в брак: улыбающаяся женщина трактуется как фривольная и легкомысленная.

Азита выбирает одну фотографию, на которой она одета в таджикский халат, вышитый вручную, и другую, где на ней красный полосатый туркменский жакет. Ей нужно подыгрывать всем сторонам сложного этнического «лоскутного одеяла» своей провинции, одновременно сохраняя свое собственное аймакское наследие по отцовской линии (аймаки – это суннитское персидское племя, говорящее на хазарском диалекте). Родовая принадлежность всегда определяется по отцу, но, будучи меньшинством, которое долгое время одновременно игнорировали и преследовали, в родной провинции Азиты аймаки традиционно держались заодно с таджиками. Эта тенденция ей на пользу, поскольку таджики сформировали альянс со многими пуштунскими племенами Бадгиса.

Для Азиты этничность – это в основном напоминание о войне и афганских внутренних распрях. Любому, кто спрашивает о ее национальности, она обычно говорит, что она – афганка.

Слоган на ее плакатах – «Я борюсь за вашу лучшую жизнь». Эта идея развивается на аудиокассетах, которые она планирует раздавать: «Мне не нужна власть, и мне не нужны деньги в кармане. Я хочу лишь представлять вас и доносить ваши проблемы до нашего центрального правительства. Я хочу сделать так, чтобы ваш голос слышали в Кабуле».

Это продолжает ее первую избирательную кампанию. То, чего не хватает в Бадгисе, она попытается добыть в Кабуле. Это означает – на самом основном уровне – почти все. Жизнь в Бадгисе почти не изменилась с тех пор, как она жила там подростком. Если не считать немногих городков Бадгиса, где есть источники, большинство жителей провинции собирают снег и дождевую воду в ямы и используют их как запасы питьевой воды. Летом они проходят за водой большие расстояния и надеются только, что до них доберутся правительственные цистерны, заполненные питьевой водой. Теперь в том, что некоторые из этих большегрузов достигают Бадгиса, есть заслуга Азиты. И она выступает в роли посредницы между теми, кто зарабатывает себе на жизнь благодаря фисташковым лесам, и теми, кто продолжает их вырубать, чтобы обогревать свои дома.

Азита пытается донести до людей мысль о том, что она действует в рамках избирательного бюджета, составляющего всего 40 000 долларов, и происходит не из богатой семьи, а избирается как независимый депутат и никому ничем не обязана. Ее богатого соперника поддерживают несколько могущественных бадгисских бизнесменов, а Азита заручилась поддержкой лишь немногих фисташковых фермеров. Кроме того, она принимает офисные принадлежности и небольшие денежные взносы от афганского оборонного подрядчика в Герате и афганской фармацевтической компании; оба эти предприятия поддерживают и других кандидатов.

Бо́льшая часть ее избирательных взносов идет на ежедневную покупку еды для нескольких сотен людей в ее доме в Калайи Нау. Щедрое гостеприимство, которое должно включать и хорошую кухню, важно для кампании не меньше, чем политический «мессидж» кандидата.

Фотограф предлагает проделать дополнительную работу с одной из ее фотографий. Это особый прием, и он популярен у других кандидатов, с которыми случается работать, объясняет он. Он выводит на экран фото пустой трибуны со множеством установленных на ней микрофонов прессы. Изображение Азиты можно вставить сюда с помощью фотошопа, чтобы придать ее фигуре важности. Он сделал бы это бесплатно. Азита в нерешительности: у нее полным-полно настоящих фотографий перед микрофонами. Но почему бы нет? Если так делали другие… Она решает, что ей понадобится вся помощь, какую только удастся собрать.