Почему исповедуются короли

Оглавление

ГЛАВА 13

– В жизни не видывал таких конюшен, – звенящим от возмущения голосом докладывал Том. – У них на всех про всех только две верховые лошади. Две! Причем одна строго для принцессы. Половину стойл переделали в комнаты, и там живут люди! А какая-то старуха все норовила продать мне соломенную шляпу, которую сама сплела, и при этом божилась, будто она настоящая графиня!

– Скорее всего, это правда, – отозвался Себастьян, поворачивая притомившуюся четверку в сторону деревни Сток-Мандевилль, где собирался в очередной раз переменить лошадей.

– Ха! Чудное у них сборище, скажу я вам, даже как для чужестранцев. А конюхи один к одному тоже французы. Такие молчуны мне еще не попадались. Я ни от кого даже «здрасьте» не добился.

– Досадно, но вполне предсказуемо, – заметил Себастьян.

Он совершенно не понимал, какое отношение к смерти Дамиона Пельтана может иметь тот факт, что Мария-Тереза консультировалась с ним. Но не мог не обратить внимания на странное совпадение: убийство доктора пришлось на годовщину казни последнего коронованного монарха Франции.

– Я думал, эта Мария-Тереза вроде как принцесса, – протянул Том.

– Принцесса. Единственная оставшаяся в живых дочь короля Людовика XVI и Марии-Антуанетты.

– А почему тогда ее кличут герцогиней?

– Потому что она замужем за герцогом, который сейчас вместе с Веллингтоном в Испании.

– То есть муж ее герцог, хотя сын графа? А его папаша не просто граф, а вдобавок еще и принц, потому что сын короля?

– Довольно запутанно, понимаю. Но у французов так заведено. Они не столь аккуратно, как англичане, обращаются с титулами и званиями.

– Вот бестолковщина, – фыркнул Том. – Немудрено, что лягушатникам и говорить-то по-человечески ума не хватает.

Левая дышловая в упряжке споткнулась, и Себастьян придержал лошадей. Вдалеке из-за верхушек деревьев уже выглядывала замшелая серая крыша средневековой сельской церкви. Уставшая четверка потащилась вверх по склону. В этом месте узкую дорогу плотно обступала буковая роща с густым орешниковым подлеском. И у Себастьяна снова, внезапно и остро, возникло ощущение, что за ними следят.

После крутого поворота обнаружилось, что проезду мешает рухнувшая ветка. Виконт резко натянул поводья, чалая четверка, всхрапывая, остановилась. Том как раз собирался спрыгнуть на землю и подбежать к лошадям, когда Себастьян приглушенно обронил:

– Не надо.

Из частого кустарника выступил мужчина в засаленных холщовых штанах и поношенном коричневом плисовом пиджаке, с угрожающе заткнутым за пояс кавалерийским пистолетом. Костлявое лицо незнакомца было небритым, а говор выдал жителя лондонских трущоб, когда он произнес:

– Что, ваше лордство, загвоздка приключилась? Давайте-ка подсоблю, – и ухватил передних лошадей под уздцы.

Вместо того чтобы успокоиться, чалые тоненько заржали и замотали головами, раздувая ноздри.

Себастьян тверже сжал кнутовище.

– Отойдите.

– Разве так следует отвечать на любезное предложение моего друга о помощи? – Второй мужчина, верхом на статном гнедом рысаке, двинулся вперед, пока не оказался футах в пяти-шести от экипажа. В левой руке он держал великолепный дуэльный пистолет, за поясом поблескивала полированная деревянная рукоятка второго. В отличие от своего напарника всадник был одет в замшевые бриджи и элегантный редингот и говорил с чистым оксбриджским произношением. Нижнюю часть его лица закрывал грубый шерстяной шарф, так что на виду оставались только темные глаза с густыми, длинными, как у девушки, ресницами.

На короткое мгновение их взгляды встретились. Сморгнув, всадник прицелился Себастьяну в лицо.

– Беги! – крикнул виконт своему груму и, вскочив на ноги, хлестнул кнутом гнедого по боку.

Конь испуганно шарахнулся, его седок покачнулся, и оружие разрядилось в кроны деревьев, никому не причинив вреда.

– Ах ты, ублюдок, – ругнулся незнакомец, заставляя коня развернуться и доставая второй пистолет.

На этот раз кнут стегнул гнедого по холке. Конь попятился в тот самый момент, когда всадник нажимал на спусковой крючок.

Сбитая выстрелом касторовая шляпа Себастьяна кувырком полетела на просеку. Чертыхнувшись, он выхватил из кармана пальто собственный двуствольный пистолет.

Темные глаза над шарфом округлились. Крепче перехватив поводья, всадник послал гнедого в стремительный галоп и умчался с холма за поворот, взметывая комья грязи из-под бешено бьющих копыт.

Человек в коричневом пиджаке со злобной ухмылкой отступил от лошадей и потянул из-за пояса кавалерийский пистолет.

Щелчком взведя курок, Себастьян выстрелил ему прямо между глаз.

Налетчик развернулся в медленном, неуклюжем пируэте и тяжело рухнул на землю.

– Мать честная, – прошептал Том, выползая из-за ближайшего лещинового куста и присматриваясь к неподвижно распростертому телу. – Готов?

– Я же велел тебе бежать, – обронил виконт, между тем как юный грум бросился успокаивать встревоженных лошадей.

– Ага, велели, – отозвался мальчишка и забормотал чалым ласковые слова, которые те, похоже, понимали. – А кто, по-вашему, были эти двое?

– Не знаю. – Соскочив с высокого сиденья экипажа, Себастьян оттащил с дороги и мертвеца, и рухнувшую ветку. Чуть помедлив, снял пиджак с убитого и накрыл тому лицо на случай, если мимо случится проезжать кому-нибудь с тонкой чувствительностью, прежде чем они успеют вернуться сюда с представителями власти. – Но тот, кто послал этих двоих, явно желает моей смерти.