|
Оценить:
|
Ужин мертвецов. Гиляровский и Тестов
- Предыдущая
- 45/72
- Следующая
45
Лакей уже объезжал стол и накладывал на тарелки тонко нарезанную лапшу, политую соусом коричневого цвета. В лапше виднелись кусочки мяса, овощей и каких-то растений.
— Ну, милые мои, — проскрипел один из гурманов, — это провал! Такого повара надо гнать и больше к столу не допускать. Надо сказать эконому.
Председатель взял вилку и начал брезгливо наматывать на нее нитки лапши.
— Да, — произнес рыжебородый очкарик, — впервые такое вижу.
Патрикеев пожал плечами и попытался поддеть лапшу своей вилкой.
— Действительно, ерунда, — сказал он.
Чепурнин, не говоря ни слова, указал дымящей сигарой на председателя. Тот склонился над своей тарелкой и с упоением поглощал принесенное блюдо.
«Ага! — подумал я. — Никак это Михаил Иванович приготовил нечто простецкое, но зато сдобрил своей волшебной водорослью».
— Ну как, — спросил Скрипучий у председателя. Тот, не отвечая, замычал и замотал головой — мол, не отвлекайте. Постепенно все сидящие за столом принялись есть. И лапша исчезла с тарелок в один момент! Толстяк шумно выдохнул и спросил:
— Все довольны?
— Добавки! — потребовали участники «секретного ужина». — Добавку давай! Неси еще! Вали сюда этой лапши! Черт знает что! Оторваться не могу!
Лакеи вмиг исчезли, а потом вернулись с новыми большими порциями лапши.
Признаюсь, среди тех, кто требовал добавку, был и я. Удивительное дело — вроде лапша как лапша, только заправка у нее была не совсем привычная. Но сколько я ни ел, все хотелось снова. Наконец, когда лакеи уже третий раз привезли блюда, гости стали отваливаться на спинки стульев и переводить дух.
— Ну что, — сказал Патрикеев, — гнать этого повара?
— Ни-ни-ни! — ответил со своего конца стола рыжебородый. — Забудьте это недоразумение!
— Все ли довольны? — спросил председатель, отдуваясь.
— Уж да! — ответил за всех Патрикеев.
— А Иуда доволен?
— Полагаю, доволен, — ответил Скрипучий.
— Ну раз так, несите вино! — скомандовал толстяк.
Все взялись за серебряные чарки и начали тихонько стучать по столу. Было в этом звуке что-то тревожное. Лица присутствующих сделались сосредоточенными. Только я и Глафира с недоумением разглядывали людей, сидящих за столом. Да и Чепурнин стучал своей чаркой бокалом с отрешенным видом. Лакей вкатил тележку, на которой стоял графин с темно-рубиновым вином.
— А мне чаю, да покрепче, — крикнул Патрикеев.
Вошел второй лакей с большой Библией в темном кожаном переплете в руках. Он развернул Библию и поставил перед председателем, загородив его от присутствовавших.
Первый лакей брал чарки гостей и приносил их председателю, а толстяк, загородившись Библией, наливал в них вино.
— Что он делает, — спросил я у Патрикеева?
— Лотерея, — ответил тот небрежно. — Сами увидите.
Он снова прыснул себе в рот из флакончика с мятной настойкой и крикнул лакею:
— Я просил чаю! После этой лапши у меня все в животе слиплось.
— Да, чаю было бы неплохо, — ответил скрипучий голос. — Только зеленого. Поверьте мне, с такой едой зеленый чай — намного лучше.
— Кто это? — спросил я Матвея Петровича.
— Бывший посланник в Египте Макаров-Смирнитский. А тот, рыжий, торгует зерном. Прикускин его фамилия. Смешная!
Вошел третий лакей, вероятно, дежуривший под дверью. Он поставил перед нами чайник крепкого черного чаю и блюдце с сахаром.
— И мне, братец, принеси чайник зеленого, — сказал Скрипучий.
Наконец все чарки были расставлены по своим местам, Библию сложили и унесли. Чарка стояла и перед толстяком.
— Возьмите чаши, — приказал он. И после того, как его приказание было исполнено, произнес: — Воззрим свет божественный!
И тут же свет погас. В темноте я спросил:
— А что делать-то?
— Пейте, — ответил мне голос Чепурнина. — Если не боитесь.
Я поднес чарку к губам и отпил глоток. Это было терпкое французское бордо. Я отпил еще и услышал, как что-то тихонько сдвинулось в моем бокале. Пользуясь тем, что меня никто не видит в темноте, я запустил пальцы в бокал и вытащил какой-то кругляш.
— Все выпили? — спросил председатель.
— Да… да… — послышались голоса.
— Пора! — отозвался толстяк. И свет снова зажегся.
— Эх, черт! — сказал Патрикеев, увидев в моей руке серебряный рубль. — Везет новичкам!
— Что это? — спросил я.
Но толстяк приложил пальцы к губам.
— Рановато вам еще знать, — ответил он. — В первый раз, а уже хотите все секреты выведать. — Он обратился к Глафире: — Что мадемуазель, страшно?
— Нет, — ответила Глаша. — Но в темноте было… жутковато.
Она тихо рассмеялась и передернула плечами. Патрикеев налил себе чаю и чуть не залпом выпил всю чашку.
— Эх, хорошо! — сказал он и вдруг повалился на стол.
Мгновение все сидели в оцепенении. Я смотрел на лицо Матвея Петровича, обращенное ко мне. Рот его был открыт, а из горла раздавался хрип. Еще мгновение, и глаза начали закатываться.
И тут Глаша закричала.
— Доктора! — крикнул я. — Срочно доктора! Отравили!
Глава 13
Тайна певицы
— Вы что, с ума сошли? — крикнул рыжий толстяку. Председатель развел руками.
— Что? Я ничего! Это не я! Я — вот. — Он указал пальцем на меня. — И только! Как обычно!
Горн опрокинул стул и, быстро подойдя, склонился над умирающим. Из-за его спины я увидел Глашу — она вцепилась в стол и побледнела как полотно. Глаша больше не кричала — она словно впала в транс и, не отрываясь, огромными глазами смотрела на Патрикеева.
- Предыдущая
- 45/72
- Следующая
