Оценить:
|
Практическая романтика
- Предыдущая
- 34/78
- Следующая
34
Я некоторое время осмысливала это ощущение, которое было мне инородным, мешало. Серело окно с тонкой занавеской, в комнате было душно, но отчего-то никто не подумал включить кондиционер. Сказала я, однако, совершенно другое, никак не связанное с последними мыслями, мне просто захотелось быть правильно понятой до конца:
— Я и забила. Сейчас даже думаю, что он сам отпустил, испугался моей реакции. А значит, небезнадежен. Все ясно, что такие ситуации случаются и, в самом деле, хорошо, что отделалась легким испугом. Просто однажды, после всего этого давления, даже мама сказала: «Доча, а ты точно не преувеличиваешь?». И меня тогда накрыло. Я в самом деле начала думать, что преувеличила, что как будто сама виновата. Все вспоминала, как он после тренировки просил задержаться — и ведь я задерживалась! Трогал меня, жался, а я ни сном, ни духом. Глупая настолько была, слепая? Может, сама ему повод тем самым давала? Юбки короткие носила, улыбалась всем подряд, глазки без разбора строила, красавица хренова, — как это должен был понимать двадцатипятилетний мужчина?
— А-а, понял. Тебя тогда так задавили, что ты ему сама оправдание нашла. Не представляю, но о чем-то подобном слышал.
— Вот именно! — я обрадовалась, что он уловил важное. — И как-то даже спокойно начала воспринимать, что в моем районе, где я родилась, на меня так с негативом и поглядывали: жизнь такому перспективному молодому человеку поломала и как бедным учителям сейчас достается… Сделали со мной, а стыдно мне. Нет, я потом каких-то книг начиталась, даже на форумах жертв насилия сидела, потому поняла, что права я, а не они. Оклемалась. Но выводы свои сделала. О людях, которые даже самому психически здоровому человеку смогут внушить, что именно он болен. Я была рада переехать из Москвы, просто потому что это означало какой-то окончательный финал в той путанице.
— Забей, — он повторил легкомысленный совет. — Мир вообще не обязан быть справедливым.
— Так и забила! Разве не видишь, что я опять о правде орать не боюсь? Можно сказать, что твоя персона со всей компанией меня из меня обратно вытащила.
Он вдруг сел. Я в темноте не видела, просто услышала по перемещению источника голоса.
— Постой-ка. Ты именно поэтому серее серой мыши стараешься выглядеть? Типа больше никому повода не давать тебя в чем-то упрекнуть. Чтобы, если еще подобная хренотень случится, то к тебе вообще не за что было прицепиться? Тогда у меня для тебя плохие новости — ни фига ты не забила.
Я продолжала лежать, не думая обижаться:
— Много ты понимаешь, Герман. Но за «мышь» спасибо. Напомню, что твой лучший друг меня все-таки разглядел.
— Да нет, если приглядеться, то ты довольно симпатичная, — примирительно сказал он. И тут же вернулся в свой образ: — Приглядываться только надо долго. Слушай, сейчас вспомнил! Юрка что-то такое говорил, что ты не особо-то горишь желанием с ним по углам тискаться… Сейчас не вспомню, как он точно сформулировал, но вроде бы сильно переживал, что тебя от него чуть ли не трясет.
— Вы такие вещи обсуждаете?! — возмутилась я.
— Ой, да брось. Типа девочки подобной фигней друг с другом не делятся!
— Я не делюсь!
— Это потому, что у тебя подруг нет. Но вернемся к теме — это у тебя что, фобия после того случая?
Я ответила честно — темнота не располагает к вранью:
— Не знаю. Не пробовала.
— Вот это новости! То есть мой лучший друг влюбился в девицу, которая к себе никого не подпустит? И как я должен этой информацией распоряжаться? Кого спасать?
— Не преувеличивай! Нет у меня никакой фобии! Просто не люблю, когда меня неожиданно трогают! — я начала злиться. — А целоваться можно и без обнимашек!
Герман буквально рухнул на кровать, добивая:
— Звучит даже круче, чем секс без касаний!
— Да пошел ты!
— Сама пошла! Я-то тебя терпел из-за Юрки, а на кой ляд Юрке такая подружка, перед которой танцы надо выплясывать?
— И будешь терпеть, потому что мы с Юрой без твоего собачьего мнения разберемся!
— Иди к психиатру и лечись! Могу денег дать.
— Нет у меня никакой фобии, кретин!
— А Юрке я об этом расскажу, пусть лучше сейчас узнает!
— Ага, расскажи. Даже не удивлюсь!
— Бесишь.
— Взаимно.
На этом, вероятно, наше перемирие и закончилось, потому что больше мы не произнесли ни слова. До того момента, когда дверь с самого раннего утра открылась и в комнату влетела Кристина, визжа:
— Герман, извини! Я на твой номер позвонила и тогда только поняла, что эта стерва не соврала! В шесть утра сюда рванула, остальным наплела, что домой надо срочно. Пожалуйста, пожалуйста, Юре не рассказывай… Ты сам как?
Он уже встал и, потирая глаза, отправился в ванную, буркнув только:
— Да пошли вы все. Идиот на идиоте.
Мне этой мымре нечего было сказать, я просто поспешила убраться из опостылевшей комнаты.
Глава 15
Дно
Кристина, в принципе, делала верную ставку — я сама Юре жаловаться не побегу. Вероятно, она сразу рассчитывала выехать вперед компании и выпустить меня до его появления. Герман, само собой, тоже не побежит. Так Раевский и останется вне наших боев, как обычно. Просить его дополнительной защиты мне казалось уже слабостью. А слабой быть надоело — тем более теперь, когда я открыла самую страшную тайну Германа. Юра и так сделал для меня невозможное, незачем его и к драке лопатками в песочнице привлекать.
Юра по приезде сказал:
— Мне очень жаль, что ты решила не ехать. Лично мне было очень интересно, как воспримет тебя мама.
- Предыдущая
- 34/78
- Следующая