Скарлетт

Оглавление

202

— Совсем нет, Эшли, — солгала Скарлетт.

Книги, книги, книги… Именно они и были злом для всех Уилксов. Всю свою жизнь они строили по книгам. Но с мальчиком может быть все нормально. Если он уже разбирается в древесине, то есть надежда. Теперь, если, конечно, Эшли не заупрямится, у Скарлетт появилась возможность выполнить еще одно обещание, данное ею Мелани. Скарлетт опустила руку на рукав Эшли.

— Я хочу попросить тебя о большом одолжении, — сказала она. Эшли взял ее за руку. — Я хочу, чтобы ты мне пообещал отправить Бо в университет. Для меня это значило бы многое. Мне он почти такой же сын. Я видела, как он появился на свет. Сейчас у меня достаточно денег, и это для меня не проблема. Ты не можешь быть таким черствым и сказать «нет».

— Скарлетт — улыбка Эшли исчезла с лица, вид его стал серьезным — «Господи, с ним будет трудно. Слава Богу, что эта копуша с кофе все еще здесь. Он не будет говорить в ее присутствии. У меня есть шанс, пока он не успеет сказать „нет“.

— Сколько сахару тебе положить. Эшли? Я налью тебе.

Эшли взял у нее чашку и поставил ее на стол.

— Я думаю, кофе может подождать, Скарлетт, — он взял ее за руку. —

Посмотри на меня, дорогая.

Глаза его слегка светились. Мысли Скарлетт потеряли свою стройность.

Но почему? Он выглядит почти как тот старый Эшли, Эшли Уилкс из Двенадцати Дубов.

— Я знаю, что у тебя есть деньги, Скарлетт. Дядюшка Генри проговорился об этом. Я понимаю, что ты должна чувствовать. Но нет никакой необходимости. Он никогда не был достоин тебя, ты избавилась от него, неважно как. Ты можешь забыть обо всем этом, как будто ничего и не было. Ты свободна от Ретта. Скажи, что выйдешь за меня замуж, Скарлетт, и я клянусь своей жизнью, что дам тебе столько счастья, сколько ты заслуживаешь.

«Было время, когда я была готова продать свою душу ради этих слов, — подумала Скарлетт. — Как же это несправедливо, сейчас я их слышу и ничего не чувствую. Где же ты был раньше, Эшли?» Прежде чем вопрос успел зародиться у нее в голове, она уже знала ответ. Все из-за старых сплетен, кажется, то было так давно. Эшли был полон решимости вернуть ей доброе имя в глазах общества Атланты. Как это на него похоже. Такая уж у него натура

— поступать благородно, даже если это могло разрушить всю его жизнь и ее, впрочем, тоже. Он даже не подумал об этом. Скарлетт прикусила язык, чтобы сдержать свою злость. Бедный Эшли, не его вина в том, что он был не тем, кем был.

Как-то Ретт сказал: «Эшли принадлежит к довоенной эпохе. Сегодня в этом мире для него места нет. Я не могу быть нечестным и злым по отношению к нему. Я не хочу терять никого, кто связан с теми славными днями. Все, что у нас осталось от той эпохи, — воспоминания и люди».

— Дорогой Эшли, — сказала Скарлетт, — я не хочу за тебя замуж. Давай это оставим. Я не собираюсь лгать. Я слишком стара, и ты мне слишком не безразличен. Ты так долго был частью моей жизни и всегда будешь. Скажи, что позволишь мне это сохранить.

— Конечно, дорогая, мне приятно услышать, что ты так обо мне думаешь. Я не буду утомлять тебя просьбой выйти за меня замуж.

Он улыбнулся, теперь он выглядел таким молодым, совсем как тот Эшли из Двенадцати Дубов. В сердце Скарлетт что-то кольнуло. Драгоценный Эшли. Он, по-видимому, не догадывался, что в его голосе Скарлетт ясно слышала облегчение. Все было хорошо. Нет, лучше, чем хорошо. Теперь они действительно могут стать друзьями. С прошлым аккуратно покончено.

— Что ты собираешься делать, Скарлетт? Ты вернулась насовсем? Она была готова услышать этот вопрос еще до того, как покинула Голвей. Она должна убедиться, что никто в Атланте не мог узнать, как ее найти. Это было чревато тем, что Ретт заберет у нее Кэт.

— Сейчас, Эшли, я продаю свою собственность. Я не хочу ограничивать свою свободу. После того как я побывала в Саванне, я навестила в Ирландии родственников моего отца, затем уехала путешествовать.

Рассказывая, ей надо было быть осторожной. Эшли бывал за границей и может уличить ее, если она упомянет места, в которых не была.

— Так сложилось, что я не увидела Лондон, а думаю, что могла бы там пожить немного. Как ты думаешь, Эшли, Лондон — это хорошая мысль? — Скарлетт знала о Лондоне по рассказам Мелани, которая считала его самым лучшим из всех городов. — Я так довольна нашей встречей, Эшли. Ты придешь снова, да? Я еще буду здесь, надо кое-что уладить.

— Как только смогу. К сожалению, такие радости бывают редко.

Служанка подала Эшли перчатки и шляпу.

— До свидания, Скарлетт.

— До свидания. Да, Эшли. Ты выполнишь мою просьбу, правда? Я так расстроюсь, если ты этого не сделаешь… Я умоляю, Эшли Уилкс. Если ты не позволишь мне сделать для Бо то, что я прощу, я заплачу. Ты ведь знаешь, джентльмены никогда умышленно не заставляют даму плакать.

Эшли поклонился:

— Я все думал о том, как ты изменилась, Скарлетт. Но я ошибся. Ты попрежнему можешь подчинять своей воле мужчин. Я был бы плохим отцом, если бы отказался принять от тебя подарок для Бо.

— О, Эшли! Я люблю тебя и всегда буду любить. Спасибо!

«А теперь иди на кухню и разболтай об этом, — думала Скарлетт о служанке, закрывшей за Эшли дверь. — Неплохая пища для сплетен. Я люблю Эшли и буду его любить. Но им никогда не понять».

Чтобы управиться с делами в Атланте, Скарлетт потребовалось гораздо больше времени, чем она ожидала. Она не смогла уехать в Тару до десятого июня.

«Почти месяц я не видела Кэт! Я этого не перенесу. За это время у нее, наверное, прорезался зубик, а может быть, и два. Может, она мучается, и никто не догадается дать ей поплескаться в воде? Ужасно жарко. Маленький ирландский ребенок не знает ничего о жаре».